Падший. Игры Создателя

– Там, – девушка, глотая воздух, махнула рукой в сторону леса – Медведь!

– Ох, батюшки, – старуха опустилась рядом с внучкой – Говорила же тебе одной в лес не хаживать. Слава праведным богам, ничего страшного не приключилось…

– Баюн на медведя кинулся, тот его убил, наверное, – девушка вытерла слезы рукавом – Если бы не ежик, меня бы косолапый задрал!

– Ежик? – Славна внимательно всмотрелась в лицо девушки, не сошла ли та с ума от сильных душевных переживаний.

– Да, маленький такой. Он с котом от самого дома за мной увязался, а потом как превратится в огроменного медведя. Баюна жалко, бабушка.

– Баюна жалко, – Славна поднялась на ноги, отряхнула подол от прилипшей хвои и мусора и, держась за поясницу, вошла в дом.

Войдя в дом, старуха сдернула с головы платок, распустила косу и умылась ключевой водой. Затем плотно прикрыла дверь и закрыла ее на запор.

– Ну-ка, старый, покажись.

– Какой я тебе старый, – напротив сидящей за столом Славны появился домовой – Дедом клич или Хозяином.

– Слыхал, что Миляна сказывала, Дед?

– Слыхал! Наказ мой, паршивец, нарушил, увязался за девкой в лес. Воротится внучек, уж я ему покажу.

– Я тебе покажу! – старуха сотворила двумя перстами древний языческий охранный знак – Не смей его даже пальцем тронуть. Если бы не он, не было бы сейчас Миляны!

– Ишь ты, указчица нашлась, – домовой хмыкнул и покрутил кудлатой головой – Ни тебе решать, как мне внучка воспитывать.

– Я избу спалю, Дед! Слышишь?! Матерью Макошью клянусь!

– Вон оно как, – домовой, угрюмо опустил голову и призадумался – Хорошо, будь, по-твоему. Только отныне я не за печкой жить буду, а на печке.

– Ладно, – старуха устало махнула рукой – Живи на печке. Только внучка своего попроси, чтобы он Баюном какое-то время Миляне на глаза показывался, а то совсем загорюет девица.

– Это можно, – домовой протянул старухе свою маленькую ладонь – По рукам?!

– По рукам! – Славна пожала руку Деду, тем самым закрепив на веки вечные уговор между человеком и домовым.

***

– Бабушка, а я тут на днях опять Баюна видела, – улыбаясь, рассказывала Миляна, перебирая ворох грибов, лежащий у ее ног – Он даже в руки дался и сметанки покушал.

– Это хорошо, – Славна, с нежностью в глазах посмотрела на Миляну – Вот только боюсь я, что уйдет он от нас навсегда в лес жить. Так бывает…

– Да?! Жалко. А я знаешь, тогда очень сильно переживала, что его медведь задрал.

– Ну, видишь, не задрал. У кошки, у нее ведь девять жизней, что с ним станется?

Сидевший на печке домовой взглянул на внучка из-под кустистых бровей:

– Что, прямо в личине кота сметану кушать можешь?

– Могу. А в образе медведя даже деревце заломать могу.

– Ишь ты, уником какой в нашем роду уродился…

– Кто уродился, дедушка?

– Ну, это значит одаренный, большая редкость.

– А откуда ты слово такое мудрёное знаешь, дедушка.

– Ну, внучек, я же не всю жизнь в этой избушке, на опушке леса прожил. Довелось мне похозяйничать и в других домах.

– Интересная у тебя жизнь, дедушка.

– А тебе-то кто интересно жить мешает? – пробубнил домовой, перекусывая нитку, которой зашивал дырку на старом рушнике.

***

В одну из пасмурных осенних ночей в дверь избушки сильно и настойчиво постучали.

– Неужто лиходеи? – старуха ловко оделась и повязывая голову платком, под непрекращающийся стук в дверь, обратилась к Миляне – Лезь в подпол, внучка, от греха подальше!

Миляна не стала припираться со Славной, и ловко нырнула в узкий лаз расположенный за печкой.

– Чего так долго открывала, старая? – в дверях стоял дюжий молодец в богатых одеждах. Одно его обитое изнутри соболями корзно стоило целого состояния, чего уж говорить о дорогом, инкрустированном самоцветами кинжале на поясе – Помоги, совсем мне худо, не иначе скоро дух испущу…

Незнакомец, согнувшись, чтобы не задеть потолка, вошел в избу и, сделав пару шагов, рухнул на пол без сознания.

Старуха с помощью Миляны кое-как его раздели и взгромоздили на стол, чтобы под скудным светом лучин определить причину, повлекшую к потере сознания.

– На спине, бабушка, – Миляна ткнула пальцем под правую лопатку широкой спины незнакомца – Здесь какая-то рана.

Знахарка ближе поднесла горящую лучину и враз все поняла.

– Значит так, Миляна, не человек это, пусть лежит тут, и ты к нему не подходи. А я к старосте сбегаю, объясню ему все, пусть сам со Стражем связывается.

– А кто это, бабушка? С виду обычный человек.

– Волколак это, Миляна, оборотень! Все, пойду я, затвори за мной дверь на запор.

– Деда, кто такой волколак? Что значит оборотень? – свесившись с печки, домовенок во все глаза смотрел на огромного мужчину, лежащего на столе.

– Демон, как правило, десятого или одиннадцатого круга, вселившийся в тело человека и могущий оборачиваться крупным волком!

– А десятый круг это много или мало?

– Ну, если бы мы с тобой жили в преисподней, то были бы в лучшем случае тринадцатого круга. И этот демон прихлопнул бы нас, походя, одной левой.

– Ишь ты, – домовенок почесал затылок.

– А этот еще и не простой волколак.

– Это как?