Падший клинок

— Атило… — ей не следовало называть старика просто по имени, без «мой господин» или какого-то титула. Пусть даже регент сместил его с должности адмирала Средиземного моря, которую Атило занимал при покойном Марко III… Все так сокрушались о герцоге Марко III. Его сын, нынешний герцог Марко IV, несчастный двоюродный брат Джульетты, был припадочным дурачком.

— Что? — сухо переспросил Атило.

— Мы не можем их здесь бросить.

— Можем, — ответил он. — Можем. — Слова прервало уханье совы, и его плечи чуть расслабились.

Атило тоже ухнул, сова ответила.

— Это тебя мы не можем бросить, — с горечью сказал он.

— Но если…

— У меня здесь пятнадцать клинков. Лучшие мои ученики. Мой заместитель, его заместитель, и еще тринадцать. Отличные солдаты. И я буду счастлив, если в живых останется хотя бы половина из них.

Джульетта не узнавала того пожилого человека, который вырезал для нее деревянные игрушки. Таким Атило видели в битве.

— Мы идем в безопасное место?

Он повернулся и посмотрел на нее. Тяжелый взгляд чуть смягчился.

— Госпожа моя, в эту ночь безопасных мест не будет. Не здесь и не сейчас. Я лишь надеюсь уберечь вашу жизнь.

— А дети?

— Они уже мертвы. Оставьте их.

— Я не могу… Мы не можем… — она вцепилась в его рукав. — Пожалуйста.

— Вы хотите спасти их?

— Да, — с признательностью ответила она, решив, что он передумал.

— Тогда отпустите их. У них больше шансов остаться в живых, если они сейчас спрячутся. Правда, ненамного. Но если они останутся с вами, тогда у них шансов нет вовсе. Казалось, госпоже Джульетте стало нехорошо.

— Наши враги охотятся за вами. Вы — их цель.

Он снял с бедра стилет, неуловимым движением перевернул его и протянул рукоять Джульетте. «Боже милостивый, — подумала она. — Он серьезен». Только усилием воли она не позволила клубку в животе овладеть ее телом. Еще чуть-чуть, и она опозорится прямо перед Атило.

— Найдите дубильную яму, — бросил Атило компании Джоша. — Не рядом, подальше отсюда. Залезьте в нее по уши. Не двигайтесь. Молчите, пока не наступит утро.

— Демоны ненавидят воду?

— Они охотятся по запаху. От вас воняет мочой. Найдите дубильную яму, и, может, вам повезет.

Атило отвернулся, тут же забыв о маленьких разбойниках. Может, им и вправду удастся уйти подальше.

— Держитесь рядом со мной, — сказал он Джульетте.

Атило шел по соттопортего, туннелям под жилыми домами, направляясь к маленькой площади. Несколько дубов на противоположной стороне не позволяли ей сползти в узкий канал. Атило обрезал веревку и оттолкнул потрепанную гондолу, так что она встала поперек канала, как шаткий мостик. Едва госпожа Джульетта перебралась по нему, Атило перерезал оставшуюся веревку и перепрыгнул на безопасную сторону. Лодка медленно поплыла по каналу.

— Куда мы направляемся?

— У меня есть дом, — ответил он.

— Особняк иль Маурос? — Ее сердце упало. Им придется дважды пересекать Большой канал на гондоле или обходить его, удвоив путь, пролегающий по самым опасным улицам Венеции.

— Другой дом, — бросил он.

Он взял ее за руку, но не ради того, чтобы успокоить или ободрить. Атило стиснул ее кисть и потащил вперед. Он хотел идти быстрее.

— Атило, ты… — Джульетта умолкла.

Старик пытается спасти ее. Он в ярости, таким она никогда его не видела. Лицо превратилось в боевую маску, глаза пронзают тьму.

— Прости, — сказала она.

Он замер, и Джульетте показалось… На мгновение ей показалось, сейчас он не удержится и ударит ее. Но уже в следующую секунду она увидела странную фигуру, следящую за ними из теней приближающегося квартала.

— Сюда.

Рывок направил ее к переулку. Но путь уже перекрыт, как и тот, которым они пришли.

— Убей себя, — произнес Атило.

Джульетта уставилась на него.

— Не сейчас, дурочка. Если погибну я и погибнут они…

Он указал на силуэты, появляющиеся из темноты. Кто-то стоял рядом с гротескными существами, преграждающими им путь, другие — на крышах или балконах.

— Не дай захватить себя.

— Они меня изнасилуют?

— Насилие можно пережить. Но ты не переживешь того, что с тобой сделают Волчьи братья. Хотя живой и здоровой ты можешь оказаться для них более полезной. А значит, ты точно должна убить себя.

— Самоубийство — грех.

— Позволить схватить себя — худший грех.

— Перед Господом?

— Перед Венецией. Это намного важнее.

Серениссима, имя Светлейшей Республики Венеции, придуманное поэтами, не отличалось точностью. Город уже давно не был светлым, а в нынешние дни не был и республикой.

По мнению Атило, Венеция больше напоминала бурлящий котел, в который откуда-то с небес все подбрасывали и подбрасывали горстки риса. И хотя каждое утро у стен находили тела нищих, на дне каналов новорожденных младенцев, а бедняков выбрасывали умирать прямо на улицу, чтобы не платить за похороны, город оставался таким же людным, тесным и дорогим, как и прежде.