Падун немолчный

Видишь, Рок нам на чресла повесил
Пояса из улыбчатых лилий,
Серебро наших радостных крылий
Оволшбил, полюбил, окудесил.
И пути наши тяжки и святы.
Души – краски небесных палитр,
Изумруды и яхонты митр
Лучезарностью Отчей крылаты.
Мы – далекие, дикие шхеры
На прозрачно-синеющем море,
В нашем детском и алчущем взоре
Золотые мелькают химеры.
Мы – напев пламенеющей веры
В облаков вечереющем хоре.

Случайной

Как, неужели муж у Вас,
Перед которым Вы, смущенная
Бесстыдным взглядом тусклых глаз,
Стоите нагло – обнаженная?
Вы мне казались тонкой девочкой,
Был так наивен Ваш хитон,
Сходились брови Ваши стрелочкой
И говорили Вы, как звон.
Смеялись радостно и весело,
Преображая чудом мир,
Весна Вам душу окудесила
Зеленым строем звонких лир.
Так для чего Вам тень альковная
И обниманья и постель,
Когда Вы вся, как май, чаровная,
Вся искрометная, как хмель!
Отодвигайте смело занавес
И выходите к нам, к окну,
Ведь хоронить еще нам рано Вас,
Вам не пристало плыть ко дну.
Как, неужели муж у Вас
И Вы уж женщина – не девочка,
Такая маленькая Евочка
С миндалевидной щелью глаз?

В домовине

Мне снился сон: бездушной глиной
Лежу недвижно под холстиной
И облаком над домовиной
Куренье ладана.
Мне хорошо в гробу сосновом,
Я не тревожим пошлым словом,
Не увлекусь обманом новым –
Ведь все разгадано.
Вдруг Кто-то мне сказал: «Порушу
Твой смертный сон, исторгну душу
И повлеку, смеясь, на сушу
От дымов ладана».
И я ответил: «Я молился,
Ночами плакал, в страхе бился
И разрешить, слепец, стремился,
Что мне загадано.
Оставь меня в гробу сосновом,
Под оком Божиим суровым,
Под светло-дымчатым покровом
Курений ладана».
Но снова явь. Нет домовины.
Кругом болото – царство тины.
А иго горестной путины
Вновь не разгадано.

Лестница

Иннокентию Жукову

Устилает сумрак лестницу…
Может здесь найду прелестницу?
По ступеням этим каменным
Поднимусь к блаженствам пламенным.
Устлан ход цветным коверчиком
С пестрым пляшущим узорчиком,
А внизу все кто-то движется,
Чей-то шепот смутно нижется.
Страшно, жутко. За перилами
Полон воздух злыми силами…
Высоко живет прелестница;
Сумрак кутает всю лестницу.
А на креслице – Рогатое,
Что-то движется, Косматое.
Коль увидит – мигом бросится,
Сердце злобой Вражьей скосится.
Не дойти мне до прелестницы:
Юдо спит на близком креслице,
А назад идти не велено
И в глазах серо и зелено.
На перилах, над пролетами
Не смутят меня заботами:
Тело тяжкое низринется,
Юдо, тени – все покинется.
Ах прощай, прощай, прелестница!
Там – в пролетах – в Небо лестница!

Карачун

Иннокентию Жукову.