Пагубная любовь

— Пора хоронить нашего друга. Ему посчастливилось. Счастье — умереть, когда рождаешься под такою звездой. Ступайте к себе, сеньора Мариана, сейчас придут за покойным.

Мариана вынула из-под подушки связку писем, вынула из шкатулки бумаги Симана. Обвязала всю стопку передником, хранившим следы ее слез с того далекого дня, когда она рыдала перед тем, как впасть в помешательство; сверток девушка привязала к своему пояску.

Тело завернули в простыню и вынесли на палубу.

Следом шла Мариана.

Из трюма принесли камень, один из моряков привязал его к ногам покойного. Глаза капитана увлажнились, а на солдат из охраны погребальный ритуал произвел такое впечатление, что они безотчетно обнажили головы.

Мариана в это время стояла в уголку, следя без всякого выражения, как моряк подталкивает труп, закрепляя камень у него на поясе.

Два человека подняли покойника над поручнями. Раскачали, чтобы забросить подальше от корабля. И прежде чем послышался плеск от падения тела в воду, все увидели, что Мариана прыгнула за борт, и никто не успел удержать ее.

По приказу капитана на воду мгновенно спустили шлюпку, и матросы попрыгали в нее, надеясь спасти Мариану.

Спасти!..

Они видели несколько мгновений взмахи руки ее — но то была не попытка противиться смерти, девушка пыталась обхватить тело Симана, которое волна бросила к ней в объятия. Капитан взглянул туда, где только что стояла Мариана, и увидел передник, зацепившийся за снасти, а на поверхности воды — связку бумаг, которую подобрали моряки, находившиеся в шлюпке. То были, как знает читатель, письма Терезы и Симана.

Из семейства Симана Ботельо в Вила-Реал-де-Трас-ос-Монтес жива еще дона Рита Эмилия да Вейга Кастело Бранко, его любимая сестра[52]. Последним, кто умер двадцать шесть лет назад, был Мануэл Ботельо, отец автора этой книги.

НОВЕЛЛЫ

КОМАНДОР Перевод Е. Любимовой

И такой страшной была бы жизнь, что прожить ее, не примешивая к трагическому комического, было бы невозможно.

Генрих Гейне. «Путевые картины»

ДОНУ АНТОНИО ДА КОСТА[53]

В знак того, что чтение Вашего «Миньо» доставило мне величайшее удовольствие, я посвящаю Вам одну из моих новелл об этом крае. Миньо романтичен по происхождению — он романского рода-племени. На его почве, мой дорогой поэт, вырос благоухающий цветок Вашей книги. Ваш стиль — это мягкий лунный свет летней ночи, это благозвучный плеск реки, в которой отражается звездное небо.

Миньо очень выигрывает, когда любуешься его природой с империала дилижанса, то есть сидя на верху экипажа, где мухи не слишком докучают нам, клеймя наши лбы или терзая наши губы, сведенные судорогой, долженствующей изображать восторженную улыбку.