Паяцы

Я вошел в исследовательский раж, выстроив в ряд в виртуальном пространстве все три оставшихся «исходных яйца». Ласточка, стриж, кобра.

— Навык Селекция. При-ме-нить!

— Ты чересчур увлекся, Ахав!– голос Аргентумуса в голове звучит не строго, но предостерегающе. И без привычного переливчатого серебра в тембре.

И тут терпение Системы закончилось. Это я узнал по посыпавшимся обильно сообщениям:

— Материал для селекции утрачен!

— Получено достижение «Против природы». Удача в экспериментах −1, стартовая репутация с вновь встреченными биологическими видами: Настороженность (-3). Уровень креатива и интеллекта в неординарных исследованиях +1.

— Получен навык «Вивисектор ⅕. Дуализм. Сценарии 'Хаос», «Слияние». Возможные профессии: Кибербиолог, Ветеринар, Некромант.

— Репутация с птицами понижена на 2 пункта.

— Репутация с рептилиями понижена на 1 пункт.

— Мораль −1.

— Получен усовершенствованный навык «Объединение», путем синтеза навыков «Конструктор» и «Селекция».

Хм-м… Да… Я действительно, увлекся. С детства мне не нравилась методика академика Павлова по кромсанию собачек с целью научного прогресса. А сам?

Вот и получил по щам! Крайне сомнительное достижение, поражение в морали, навык двойного назначения… Только синтез порадовал. Есть все же в этой сущности «конструктора» что-то такое… Близкое мне. Не зря же почти все расширения происходят с его непосредственным участием. Или такова сама природа этого навыка?

Я сверил сухой остаток своей лабораторной работы не юного мичуринца в рамках одного, отдельно взятого курятника. Итак, номенклатура моего яйцекомбината:

Стриж-наблюдатель 1шт.

Королевская кобра 1 шт.

Песчаный селезень 1 шт.

Два яйца редких, одно раритетное. Все с пометкой (упр.)

Логика подсказывает, что (упр.) имеет в корне «управление». Ну не «упрямство» же? Или «упреждение»? Или «упряжь»? Или «упругость»?

— Ахав, ты чего-то совсем замечтался! Об омлете что-ли грезишь?– не упустил повода для подколки Мор. Полоса «зеленки» под ногами закончилась. Впереди нас ожидала следующая локация. «Радужные пески».

Пески, и впрямь, оказались разноцветными, как набор детских мелков. А точнее… Точнее, они напомнили мне о мнемоническом этюде, уже слышанном от Антошки. «Баран забор сломал, фасольку обглодал».

Пять слов, пять колеров. Белый, зеленый, синий, фиолетовый, оранжевый. И только желтого песка в напластованиях пустынной равнины не наблюдалось. Прикол, конечно. Хотя и на родной планете не весь песок всегда желтоватый. Ведь, по сути, его таковым делает в большинстве случаев, примесь глины. А глина, хоть и очень частый спутник песка, но не неизменный. Есть обширные пляжи с белым песком. Или с серым, изрядно сдобренным вулканическим пеплом. Или с черным. Да даже целые пустыни альтернативно монохромные наличествуют. Где-то читал об острове, где есть и то, что вижу перед собой. Разноцветные пески, которые, не смотря на ветер, дождь и прочие природные явления, почему-то за века так и не перемешались между собой, не слились в невзрачную, невнятного окраса, массу.

Раскинувшаяся же перед нами пустошь буквально била по глазам яркими сполохами красок, пестрыми хаотичными мазками усеявшими, чередуясь, исполинскую палитру.

Вот белая полоса. Я присел, приложил ладонь. Пальцы тут же обожгло холодом, будто руку на сухой лед положил. И даже через ботинки стужа чувствовалось. Слева, шагах в тридцати, зеленая полоса. А справа, рукой подать, берет начало узенькая оранжевая. Познакомимся с обеими! От оранжевой пышет жаром. Но не сразу. Нужно подержать ладонь над плоскостью. И тогда она начнет разогреваться, как под действием мягкого инфракрасного излучения. Я набираю полные пригоршни песка. В левую руку белого, в правую– оранжевого. Стоит им оторваться от анклава, и они становятся неотличимы один от другого. Те же песчинки наощупь, ни холодные, ни горячие. Я, развернувшись, сыплю их, меняя местами. На апельсиновую дорожку падает подобие манной крупы. На белую,– сухая перемолотая вытяжка из марокканского мандарина. Песчинки задорно скачут, пружиня и подпрыгивая, абсолютно нехарактерно для их земных аналогов. И, разбившись на нитевидные ручейки, стекают на родину. К братьям и сестрам по колеру. Их поведение сверху напоминает миграцию муравьев. С точки зрения физики же явление видится странным. От зеленой полосы веет умиротворением. И, подрастающими, очень медленно, очками жизненной силы. Наберу-ка я в пробирки, от антидота оставшиеся, образцов сего песка животворного!

Сказано,– сделано!

— Зри!

— Песок Стихий, алхимический ингредиент.

— Смотри, Ахав,– Морена тянет меня за рукав, настойчиво указывая на невысокий синий бархан.