Паиньки тоже бунтуют

Я посмотрела в ту сторону, куда Леша повернул голову – там стояла Наталья, которая беседовала с каким-то господином. Сказать по правде, Наташе тоже не шла ее коса. Почему-то это откровение снизошло на меня только сейчас. Когда-то, лет пять назад, коса украшала мою подругу, но не теперь. Не то чтобы Наталья поправилась, нет, но с возрастом она стала немного массивнее, а ее лицо – полнее. И зачем так открывать и без того широкое лицо? Я невольно отметила ровный густой тон пудры на ее коже, четко оформленные брови, губы, прорисованные в три слоя… Все было безупречно, но лицо Натальи в вечернем макияже напоминало маску. Прикрыть бы эти щеки и лоб задорными прядями… «Наташе надо постричься!» – озарило меня. Да, надо. Но как ей сказать? Никак. Я не могла. Это она постоянно давала мне советы, направляла, подсказывала, и я с радостью прислушивалась к мнению своей подруги. И не спорила с ней. В наших отношениях она всегда являлась ведущей, а я – ведомой. А потому, если я вдруг начну давать советы ей, она может обидеться… Нет, я должна молчать, и ни слова Наталье про эту дурацкую косу. Какая мне разница, в самом деле, она дорога мне в любом виде…

– Тебе повезло, – пробормотала я.

– В чем? – лениво спросил Лешик. Он откинулся на спинку и посмотрел на меня со скукой и отвращением, словно на какое-то насекомое.

– В том, что судьба свела тебя с этими замечательными людьми.

– Ага, а сам по себе я ничтожество, да?

– Я этого не говорила. Я о том, что Исаевы – чудесные люди, а Наташа…

– Я что, по-твоему, не ценю их? – улыбнулся, а вернее, больше оскалился, Лешик. Оказывается, у него были довольно длинные клыки – по сравнению с другими зубами. Оскал волка или вампира. Бедная Ната, ведь ей приходилось целоваться с этим клыкастым чудовищем…

– Почему ты с ней не танцуешь? Такая музыка…

– Какая?

– Страстная и романтичная, – пробормотала я. Вдруг стало ужасно жаль, что я не дожала Артема, не смогла уговорить его пойти к Исаевым. Сейчас мы танцевали бы с Артемом вместе. – Когда ее слышишь, хочется жить и любить…

Леша заржал. Да-да, именно заржал, а не засмеялся. Это был грубый, отвратительный смех.

– Зачем ты так? – моментально обиделась я.

– Господи, Савельева… Знаешь, кто ты?

– Кто? – напряглась я.

– Институтка старых времен. Сентиментальная и пугливая.

– Я – инсти… институтка?!

– Именно. А что ты хотела? Ты приперлась сюда учить меня жизни? Ты, которая…

– Которая?

– …которая сама не живет, а существует! Плавает, законсервированная в сиропе!

– Я?!

– Ты же настоящая лицемерка. Насквозь искусственная и фальшивая. Чего ты ко мне лезешь, что пытаешься доказать? Что я недостоин Натальи, недостоин их семьи? Спасибо, я в курсе, умница ты наша, я это прекрасно знаю. Я дерьмо, а они святые люди.

Он говорил что-то еще, но я уже не слышала. Вернее, слышала, и прекрасно, но сознание пропускало эти слова мимо меня. Стало невыносимо обидно и горько. Этот человек оскорбил меня! Как бы не разреветься прямо тут, иначе испорчу подруге праздник… Надо найти в себе силы, чтобы промолчать. И впредь постараться держаться от Леши подальше – никаких больше встреч тет-а-тет…

Но сдерживаться мне удавалось с большим трудом. Словно внутри меня сжалась пружина, которая в любое мгновение готова была резко распрямиться. Я поднесла к губам полный бокал шампанского и выпила его содержимое чуть ли не залпом, надеясь, что таким способом хоть немного сумею потушить пожар, разбушевавшийся у меня внутри.

Не получилось.

Я допила шампанское, вдохнула… и выдохнула:

– Хам. Ты просто хам!

Меня буквально трясло от ненависти. Я встала, двинулась к Лешику, не понимая, что хочу сделать.

– Эй, эй, ты чего…

– Неотесанный идиот!!!

Рядом мгновенно появилась Наталья, которая ласково, но настойчиво потянула меня в сторону, схватив за плечи.

– Тихо-тихо-тихо… Наша девочка устала, нашей девочке надо отдохнуть… надо полежать…

Она тянула меня куда-то и тянула. Я и не заметила, как мы с ней оказались в соседней комнате. Я беспомощно повалилась на диван, а Наташа села рядом.

– Тсс… Я же сказала, не надо его трогать, не стоило с ним говорить. Ну его… – бормотала она, похлопывая меня по плечу.

– Он назвал меня институткой, представляешь?..

– Ничего-ничего… Я ему сделаю втык. А ты не плачь, не переживай. Просто полежи, отдохни. Поспи. Я сама виновата, что не уследила за тобой, все на самотек пустила. А твой организм сейчас ослаблен, тебе чуть налили – и тебя повело…

– Меня тошнит!

– Погоди, я найду тебе тазик. Может, водички? – передо мной замаячила открытая пластиковая бутылка с той самой фирменной Исаевской водой.

Я немного отпила, и меня все-таки вырвало. Я разрыдалась, а потом незаметно уснула.

Когда я открыла глаза, было темно, за окном чернела ночь – ни намека на рассвет. Сердце колотилось так сильно, будто я только что пробежала стометровку. Ужасно хотелось пить, в желудке пекло. А настроение было такое, что, казалось, проще умереть, чем встречать новый день.