Paint it black

Вечером мы вернулись в дом родителей Риты. Она с Кларой и Августом занялась подготовкой к панихиде, а я бесцельно шатался по дому, пока не наткнулся на Конрада. Он тоже оказался бесполезен в этих хлопотах, и мы уединились с ни на веранде второго этажа с бутылкой бренди. Конрад оказался приятным и образованным парнем и хорошим собеседником. Мы просидели с ним до полуночи беседуя на разные темы до горного туризма до творчества Божимира Радова. Мы как раз говорили о странностях в картинах Берэ, вроде стекающей в сточную решетку тени, когда Рита пришла за мной.

В спальне она переоделась в пижаму и рухнула на постель.

– Патрик, прости за эгоизм, я валюсь с ног, но без тебя я не могу заснуть.

Я разделся и лег рядом с ней. Рита тут же прижалась ко мне и буквально через пару минут уснула. Я погладил ее волосы и тоже задремал. В эту ночь она спала беспокойно, ворочалась в постели, несколько раз вскрикнула. Я как мог пытался успокоить ее. Рита на время затихала, а потом снова что-то тревожило ее сон. Ближе к утру она и вовсе проснулась, едва не вскочив с кровати, но увидев меня зарылась в меня лицом и снова заснула.

Утром Рита долго пробыла в душе пытаясь привести себя в порядок и вышла оттуда словно не было этой кошмарной ночи. Она уселась за дамский столик и занялась макияжем. Я впервые увидел ее за этим занятием поэтому не удержался и сказал.

– Я думал тебе это не нужно ты, итак, слишком красива.

– Считай, что это маска, которая поможет мне держаться. – ответила она. – Я отвратительно спала и это очень заметно.

Я подошел к ней, поцеловал в макушку и отправился в ванную комнату. Когда вернулся, Рита уже закончила, но пока была в домашнем халатике.

Мы спустились в столовую, где остальные уже завтракали. Казалось бы, тихий почти семейный завтрак, но чувствовалось напряжение, кружившее возле стола. Густав и Мария значили для этих людей гораздо больше, чем для меня и за фасадом каждого сидевшего за столом скрывались горе и скорбь. Завтрак прошел почти в полном безмолвии. После него все пошли одеваться в свои траурные одежды.

Мы покинули особняк и снова отправились в «Нимфу». На улицах мне попалось несколько людей с черными ленточками. Рита, заметив мое удивление пояснила, что сегодняшний день объявлен городским советом днем траура. Я понял, насколько семейство фон Клоцбахов почитаемо в Серебряных Холмах. Рита наверно догадалась, о чем я подумал.

– Патрик, это в память всех жертв Хэтфилда. Нам придется остановиться здесь, дальше движение перекрыто.

Я остановил автомобиль и дальше мы пошли пешком. Повернув на улицу ведущую к «Нимфе», я увидел большое скопление людей.

– Патрик, держи меня крепче, иначе я разрыдаюсь.

Мы шли среди расступившихся горожан, большинство из которых говорили Рите слова сочувствия. Она лишь кивала головой, не в силах поблагодарить всех. Я заметил, что меня разглядывают. Кто-то открыто, кто-то украдкой, но мое появление вызвало у людей любопытство. Мне было неловко идти под множеством пристальных взглядов и хотелось, чтобы это поскорей закончилось.

Мы с Ритой первые добрались до «Нимфы» и сразу прошли к телам родителей, как и вчера державшись за руки. Пока Рита прощалась с ними подошли остальные. Дав возможность попрощаться и им, мы все вышли на улицу.

Через несколько минут с территории, прилегающей к «Нимфе», выехало два катафалка и процессия начала свой путь к Собору Святого Павла. По дороге присоединялись новые горожане. Когда процессия добралась до Собора ее количество удвоилось.

В Соборе открыли вторые двери, чтобы через них можно было выйти. Вереница людей проходила мимо гробов с Марией и Густавом, а мы все это время стояли возле. Прощание затянулось, и я видел, что Рите едва хватает сил держаться на ногах. По ее щекам катились крупные слезы, которые она даже не пыталась утереть. Я одной рукой придерживал ее за талию, а второй за локоть и хотел только одного, чтобы все поскорей закончилось. Наконец последние горожане покинули Собор и теперь нам предстояла вторая часть пути. На центральное кладбище, где был похоронен Фредерик.

Я шел как заводной, уже не обращая внимания на пытливые взгляды. Для меня сейчас важно было только одно вести и придерживать Риту. На улице ей стало лучше. Она промокнула платком мокрое от слез лицо и с благодарностью посмотрела мне в глаза.

– Держись, девочка, мы справимся. – сказал я.

К нам присоединился Август. Он тоже пошел возле Риты, готовый если возникнет надобность помочь ей.

На кладбище стало тесно от заполнивших его людей. Первым опустили гроб с Марией, затем с Густавом. Мы бросили с Ритой по горсти земли, и я отвел ее к надгробию Фреда, где мы дождались конца похорон. Публика потихоньку стала расходиться и большинство из них скоро окажется в доме фон Клоцбахов, где уже были накрыты поминальные столы.

Рита без сил уселась на могильную плиту брата. Я дал ей несколько минут отдыха, потом поднял на руки и понес к кладбищенским воротам. Рита уткнулась мне в плече и тихонько плакала.