Пак с Волшебных холмов

Но не так удивителен сам Вал, как город, расположенный за ним. Поначалу там были бастионы и земляные укрепления, и никому не разрешалось строиться на этом месте. Те укрепления давно снесены, и вдоль всего Вала протянулся город длиной в восемьдесят миль. Вы только представьте! Один сплошной, шумный и безалаберный город – с петушиными боями, травлей волков и конными скачками – от Итуны на западе до Сегедунума на холодном восточном побережье! С одной стороны Вала – вереск, дебри и руины, где прячутся пикты, а с другой стороны – огромный город, длинный, как змея, и как змея, опасный. Змея, растянувшаяся погреться у подножия Стены!

Моя когорта, как я уже говорил, квартировалась в Гунно, где Великий Северный Тракт пересекает Вал и уходит вглубь Валенсии. Провинция Валенсия! – Парнезий презрительно засмеялся. – Когда мы пришли в Гунно, нам показалось, что мы попали на ярмарку. Да это место и было настоящей ярмаркой! Там собрались люди со всех концов Империи. Одни испытывали лошадей, другие сидели в винных лавках, третьи развлекались, глядя на медвежью травлю или на петушиный бой в яме… Молодой человек, не старше меня по возрасту, но уже офицер, придержал коня и спросил меня, чего я ищу.

«Свою стоянку», – ответил я и показал ему щит. – Парнезий поднял свой широкий щит с тремя латинскими цифрами XXX, отчеканенными на умбоне.

«Какое совпадение! – воскликнул офицер. – Ваша когорта рядом с нами, в соседней башне. Но сейчас там никого нет, все на петушиных боях. Тут весело! Пойдем сбрызнем Орла!» – Это выражение означало, что он приглашал меня выпить.

«Когда доведу свой отряд до места и доложу о прибытии», – пробурчал я.

«Скоро ты поймешь, что все это чепуха. Но не хочу сразу тебя расхолаживать. Вам надо вон туда. Увидишь статую богини Ромы – ее нельзя не заметить. Это главная дорога в Валенсию». – Он засмеялся и отъехал.

Статуя Ромы была не более как в четверти мили впереди. Некогда под ней проходил Великий Северный Тракт, но теперь дальний конец арки был замурован, и на глухой стене чья-то рука нацарапала: «КОНЕЦ СВЕТА». Мы вошли под своды этой арки, словно в пещеру, и дружно ударили копьями в землю. Эхо отозвалось, как из бочки, но никто не появился. Заметив небольшую дверь в стене, отмеченную знаком XXX, мы вломились туда и наткнулись на спящего повара. Я приказал ему накормить моих людей, а сам взобрался на башню и оглядел раскинувшуюся внизу страну пиктов. Мысли мешались в моей голове. Надо сказать, что надпись «конец света» на замурованной стене потрясла меня… я ведь и впрямь был тогда очень молод.

– Какой ужас! – воскликнула Уна. – Но вы почувствовали себя веселее, когда хорошенько…

Дан прервал ее толчком в бок.

– Повеселее? – переспросил Парнезий. – Когда солдаты из когорты, которой я должен был командовать, ввалились без шлемов, со своими ободранными петухами, и спросили меня, кто я такой? Нет, я не почувствовал себя веселей… Впрочем, я задал им тогда веселую жизнь! Матушке я, конечно, написал, что у меня все в порядке, но, друзья мои, – он обхватил руками свои голые колени, – как я мучился в первые месяцы на границе! – худшему врагу такого не пожелаю. Учтите, между офицерами не было, пожалуй, ни одного, за исключением меня (впрочем, я и сам попал в опалу к М'aксиму, нашему военачальнику), – ни одного, кто бы не попал сюда за какую-нибудь провинность или глупость. Один совершил убийство, другой – кражу, третий оскорбил магистрата или богохульствовал и был сослан на границу подальше, как говорится, от греха. Да и солдаты были под стать офицерам. Люди всех рас и племен, какие только жили в Империи. Не было двух соседних башен, говоривших на одном языке или поклонявшихся одним и тем же богам. Каким бы видом оружия они ни владели прежде, на Адриановом Валу все становились лучниками, как скифы. От стрелы не убежишь и не увернешься. Пикты это знают: они и сами прекрасные лучники. Знают и остерегаются!

– Вы, наверное, беспрерывно сражались с пиктами? – спросил Дан.

– Пикты редко сражаются. За полгода я не видел ни одного боя. СмирнЫе пикты рассказали мне, что все их воинственные сородичи ушли на север.

– Что значит «смирнЫе»?

– Это те пикты – их довольно много, – которые умеют говорить по-нашему и шныряют взад-вперед через границу, торгуя лошадьми и собаками-волкодавами. Без лошади и без собаки – и, конечно, без друга – человеку гибель. Боги ниспослали мне все три дара, но нет ничего ценнее дружбы. Запомни это смолоду, – тут Парнезий повернулся к Дану, – ибо твоя судьба будет зависеть от первого верного друга, которого ты встретишь в юности.

– Он хочет сказать, – усмехнулся Пак, – что если ты стараешься смолоду вести себя достойно, то и друзья у тебя будут достойные. А если ты ведешь себя беспутно, то и друзья твои будут такие же. Внимайте благочестивому Парнезию, проповедующему о дружбе!

– Какой я благочестивый, – отмахнулся Парнезий, – просто я знаю, что хорошо, а что скверно, а мой друг, хотя ему и выпала горькая судьба, был в сто раз лучше меня. И нечего скалиться, Фавн!