Паханы

Из обвинительного заключения по уголовному делу № 32010:

Буторин Александр Юрьевич, 9 июня 1968 г., уроженец г. Осташков Тверской области, русский, гражданин России, холостой. Образование — среднее. Ранее не судимый. Без определенного места жительства и рода занятий.

Буторин А.Ю. обвиняется в том, что он совершил нападение с целью завладения личным имуществом гражданина, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего и с угрозой применения такого насилия (разбой), по предварительному сговору группой лиц, с применением оружия и других предметов, используемых в качестве оружия, с проникновением в жилище гражданина России Магидса В.Е. 27 июля 1990 года.

Получив из Бельгии известие о смерти отца, сын тут же обзвонил всех родственников и знакомых, в том числе Токарева. Тот сразу приехал на Тимирязевскую и уговорил Фельдмана-младшего съездить к другу Яна, некому Лexy, и забрать картины и иконы отца.

— Понимаешь, — убеждал Токарев. — Мне он их может не отдать. Тебе отдаст обязательно. А уже ты отдашь мне.

— С какой стати, если это картины отца?

— С той самой, что они ворованные и на самом деле принадлежат коллекционеру Магидсу…

В тот же день, созвонившись с Лехом, Фельдман-младший и Токарев отправились за коллекцией. И до места добрались на такси. Лех жил недалеко, в районе Ленинградского проспекта. И вот здесь бывший мент совершил очень любопытный финт. Прежде всего он позаботился о том, чтобы у старого папиного приятеля сложилось впечатление, что за картинами сын приезжал один. Он поднялся с Фельдманом-младшим до самой двери, нажал на кнопку звонка, но сам встал так, чтобы его не было видно.

Лех открыл дверь. Сын сказал ему, что приехал за вещами отца.

— Проходи, — пригласил тот.

— На самом деле, — уточнил Фельдман-младший, — эти картины не отца, а другого человека и их надо вернуть.

— Это только твое дело. Ты — наследник, тебе и ответ держать. — Хозяин посторонился, пропуская гостя, указал на комнату. — Вещи там, в стенке. Сам справишься?

— Постараюсь.

— Тогда действуй, а у меня тут дело срочное. — Он повернулся и ушел на кухню.

Токарева Лех так и не заметил. Потому, опрошенный позже в качестве свидетеля, он с полной уверенностью заявил: картины забирал только сын.

Вытащив тюки из шкафа, Фельдман-младший и Токарев переложили все в коробки, которые принесли с собой. Картин и икон было много, около полусотни. Но действовали они быстро. Не прошло и десяти минут, как все упаковали. Тут бывший мент опять проявил предусмотрительность.

— Пока я выношу коробки, — предложил он, — сходи на Ленинградку и поймай тачку.

— Но нас ждет машина, — возразил Фельдман-младший.

— Ну ты и даешь! Ты что, дурак? А конспирация? Надо обязательно другую машину взять. Менты как на хвост сядут, водителя пытать станут. Он все и выложит. Не, тачку надо сменить.

— Наверное, ты прав.

— Он еще сомневается. Отец бы твой только так и поступил.

Фельдман-младший вышел на улицу. Водитель «Волги», на которой они приехали, все еще был внизу, и словно ждал кого-то. Когда, поймав такси, Фельдман вернулся, то у подъезда не было ни машины, ни Токарева с коробками. Вот тут он понял, что бывший мент отослал его ловить тачку, чтобы смыться без помех.

— Ну и гад! — не сдержался Фельдман-младший.

— Что? — не понял таксист.

— Извините, я не вам. Должен был приятеля здесь забрать, а он не дождался.

— Бывает. Торопился, наверное.

— А может, это и к лучшему…

На следующий день Фельдман-младший позвонил Токареву:

— Почему не дождался?

— А я кого-то ждать был должен?

— Ну ты и гад!

— Вот что сынок. Эти вещи мои и твоего отца. Так?

— Так.

— Твой отец умер, значит, эти вещи мои. Но если я их продам, я тебе чуть-чуть денег дам.

— Ну ты, Евген, даешь…

— Лучше не дергайся, если неприятностей не хочешь.

Так закончился этот разговор еще вчера достаточно близких людей, которые, казалось, дружили, и не один год.

Из рассказа наследника: