Паханы

10 июля преступник представился в магазине «Наше наследие» как Джозеф Джозефино, подданный Марокко, занимающийся целительством с использованием таинств тибетской медицины. На вид ему было 30–35 лет. Установлено, что Марокканец (закрепленный оперативный псевдоним неустановленного преступника) имел при себе большое количество валюты: доллары США, немецкие марки (предположительно фальшивые, но качественного изготовления), которыми он якобы пытался расплачиваться за предметы антиквариата…

КИРОВСКИЕ ГАСТРОЛИ

Вор в законе Коля Вятский лично написал маляву (письмо-поручение братве. — Авт.), которую вручил своему зоновскому лекарю, отправлявшемуся на волю.

— Пойдешь по этому адресочку. — Коля обнял Мирчу и прошептал, горячо выдыхая прямо в ухо, улицу и номер дома. — Это в старом городе. Тебя там встретят и обогреют…

— Спасибо, Коля. — По щекам Мирчи прокатились несколько слезинок, вызывать которые в нужное время Молдаван был мастер. — Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Я твой должник навеки.

— Вот и хорошо. Значит, так: две трети слама (воровская добыча. — Авт.) с двух первых дел оставишь вятской братве на грев зоны. В остальном — как договоритесь. За это тебя выведут на нужных людей и помогут все организовать…

— Это чего же, мне на дядю вкалывать?

— Не на дядю, а на братву, на общак! Понял? — В голосе зоновского друга появились недовольные нотки.

Кое-какие воровские порядки Мирча уже освоил: обычно в общак отчислялась половина добычи, а тут две трети. Выходил натуральный грабеж по согласию и средь бела дня? Но другого, лучшего, выхода пока не было. Ведь даже при таком раскладе предложение зоновского пахана Коли Вятского сулило очень приличную выгоду. Одному, без наводчиков и помощников, ему много не поднять. А предлагалось ему потрясти не кого-нибудь, а коллекционеров, антикваров, ювелиров и прочих далеко не бедных человечков.

Надо соглашаться, а на воле видно будет. Соскочить с одного поезда с этой командой, если она вдруг разонравится, он всегда успеет. Как стало понятно из витиеватых наставлений Коли Вятского, по большому счету — это он им нужен, а не они — ему. Когда обрастет связями и знакомствами, он и один сумеет провернуть какое-либо одно, другое, третье доходное дельце. А пока надо поддакивать своему зоновскому покровителю.

В Кирове, по указанному адресочку, Мирчу ждали. Видимо, помимо малявы, врученной посланнику, Коля Вятский еще одну ксиву (письмо в нелегальной переписке уголовников. — Авт.) отправил еще с кем-то, и она пришла раньше.

Через пару дней, приодевшись в подходящий образу наряд, Джозеф-Мирча появился в магазине «Наше наследие». Он был в халате цвета кофе с молоком, расшитом парчой, и в красной феске с кисточкой. Как потом показали потерпевшие и свидетели, злоумышленник был одет странно, похоже, по-восточному. Конкретно Софья Львовна показала: сам ростика небольшого — метр с кепкой, а вот глазищи огромные такие, черные, прямо насквозь прожигают. С ним еще был охранник: бычок под два метра, с квадратной челюстью и толстой шеей. Приехал Целитель на темной «Ниве», за рулем которой был водитель.

— Что вам угодно? — вежливо поинтересовалась директриса антикварного магазина, выйдя в торговый зал. Обычно она сама обслуживала наиболее состоятельных клиентов. А этот по всем параметрам тянул именно на такого: иностранец, одет с иголочки и ткань не из дешевых. Уж в этом она, как женщина, знала толк.

Посетитель, араб или турок, посмотрел на нее так пронзительно и жгуче, что у Софьи Львовны перехватило дыхание: ах, какой мужчина — уж точно — мал золотник, да дорог.

— Мое почтение, мадам, — произнес золотник.

— Здравствуйте. — Софья Львовна с трудом совладала с внутренним огнем, потому вместо того, чтобы бросаться в страстные объятия горячего незнакомца, излишне сухо спросила: — Что вам угодно? Ваза приглянулась?

— Вас головные боли мучают, — вместо ответа произнес тот очень уверенно, и каждое слово он выговаривал с каким-то странным акцентом. — Виски ломит, затылок…

— Как вы догадались? — наиграно удивилась Софья Львовна, которую и в самом деле уже больше часа одолевал приступ мигрени, а привычные таблетки куда-то запропастились.