Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

Вскоре во время вручения верительных грамот новым британским послом в Москве сэром Уильямом Сидсом Литвинов, касаясь вопроса возможного германского нападения на Украину, с «оптимизмом» заме­тил, что Гитлер всегда шел путем наименьшего сопротивления, а пото­му и следующий удар вряд ли направит на восток. Это же повторил 27 февраля в беседе с лордом Галифаксом советский посол в Лондоне И.М.Майский[288].

Заместитель наркома иностранных дел Потемкин 23 января в об­щих чертах известил посла союзной с Германией Италии Аугусто Россо о возможности германо-советских переговоров относительно расшире­ния товарообмена между обеими странами[289] в этой связи он коснулся также итало-советских отношений и напомнил, как бы между прочим, о высказывании итальянского министра иностранных дел Чиано во время последней встречи с советским полпредом в Риме Б.Е.Штейном. Наметилась бросающаяся в глаза смена настроения[290].

Перед возвращением в Москву Шуленбург по приглашению Ме­рекалова 27 января посетил с ответным визитом советское предста­вительство. В непринужденной беседе советник Астахов спросил, не считает ли Шуленбург, что начавшийся обмен мнениями относительно возобновления переговоров о торговле и кредитах связан с улучшением политических отношений. Шуленбург, сдерживая пока еще преждев­ременный оптимизм, дал понять, что улучшение политических отно­шений прежде всего зависит от результатов предстоящих переговоров[291].

В тот же день корреспондент Верной Бартлетт, известный своими близкими связями с советским полпредством в Лондоне, сообщил в «News Chronicle» о раздражении Советского Союза по поводу неумест­ной пассивности англичан. Он дал понять, что германо-советские торговые переговоры могли положить начало их сближению[292]. Газета «Правда» 31 января, то есть через день после примечательной речи Гит­лера в рейхстаге[293], но уже в изменившихся условиях, на стр. 5 поме­стила длинное сообщение ТАСС из Лондона[294], в котором воспроизвела содержание статьи Бартлетта. В сообщении английское правительство обвинялось в серьезных дипломатических проступках по отношению к СССР и в желании дать империи скорее погибнуть, чем при поддержке Советского Союза одержать победу.

По мнению Бартлетта (и ему вторила «Правда»), внимания заслу­живал тот факт, что инициатива к новым советско-германским и советско-польским торговым переговорам исходила от Берлина и Варшавы. Другими словами, несмотря на риторические выпады против больше­визма, Гитлер не хотел упустить столь подходящий случай, позволяв­ший устранить возможность одновременного давления и с запада и с востока. Советские круги (так писала «Правда», повторяя слова Барт­летта) всегда ведь придерживались мнения, что политика дружбы воз­можна с любым правительством, которое отвечает тем же. В нынешних условиях, говорилось далее, когда в Англии ведется кампания в пользу расторжения англо-советского торгового договора, германо-советские торговые переговоры, имеющие также и «политическое значение», мо­гут привести к тому, что в случае войны СС.СР предоставит Германии «неисчерпаемые ресурсы». Было бы, писала «Правда» со слов Бартлет­та, «чрезвычайно неразумно предполагать, что существующие в нас­тоящее время между Москвой и Берлином разногласия непременно сохранятся как неизменный фактор международной политики».

Статья «Правды» имела целью предупредить Англию, о чем свиде­тельствовало выраженное в ней сильное недовольство английской по­зицией. Кроме того, статья отразила изменившуюся после любезного разговора Гитлера с Мерекаловым атмосферу, не преминув раскрыть истинные причины такого поведения Гитлера. Она была рассчитана на то, чтобы привлечь всеобщее внимание. Аккредитованный в Москве американский поверенный в делах послал подробнейшее сообщение в Вашингтон[295].

Тем временем Советскому правительству пришлось пережить рез­кую отповедь. Риббентроп, находившийся в конце января в Варшаве и в очередной раз пытавшийся заручиться согласием Польши, приказал Шнурре, который 30 января должен был встретится с Микояном и уже прибыл в Варшаву, немедленно вернуться в Берлин. Дело в том, что ми­нистра иностранных дел шокировали сообщения западной прессы об отъезде немецкой торговой делегации в Москву, хотя были приняты все меры для «маскировки»[296] поездки Шнурре (встретившись с Шулен­бургом в Варшаве, он последовал бы дальше в качестве личного гостя посла). Шуленбург был вынужден ни с чем вернуться в Москву. Об от­зыве Шнурре в Берлин Эмиль Виль 28 января без вразумительного объ­яснения информировал советского полпреда в Берлине Мерекалова и германское посольство в Москве[297].