Палач

- Это Андрей? – спросил молодой мужской голос.

- Да.

- Здравствуйте, это Григорий, муж Зои. Извините, но я хотел бы вернуть вам деньги, которые вы перевели ей на карточку.

- Почему?

- Вы не подумайте, я очень вам благодарен, но… Я скоро начну работать, мы сами справимся. Да и сейчас я получаю небольшую зарплату, на жизнь нам хватает. Я не хочу быть так крупно вам обязан.

- Гриша… Я могу вас так называть?

- Да.

- Так вот, это не мои деньги, поэтому пусть вас это не смущает. Демоны… Они меня снабдили некоторыми средствами, и мне это ничего не стоит.

- Правда? Вы меня не обманываете?

- Не обманываю, Гриша. Скажите, а чем вы занимаетесь? На кого учитесь?

- На врача… Я прохожу интернатуру, осенью у нас распределение.

- О, так мы – коллеги! Ну, тем более, я просто обязан был вам помочь. Заканчивайте учебу и живите счастливо. Вы ведь любите Зою?

- Очень! Я так вам благодарен… Теперь мы сможем купить квартиру и, наконец, избавимся от нашей хозяйки, ее тетки. Она просто не дает нам жить, все время придирается к Зое… Ей ничем не угодишь.

- Гриша, вот видите, все сложилось просто превосходно. Но имейте в виду, что это всецело заслуга вашей жены. Я, как бывший палач, могу вас заверить, что жена вам досталась великолепная. Мне было очень легко ее казнить, она такая смелая и решительная! Поэтому всегда любите ее.

- Можете не сомневаться, я и так ее очень люблю. Я так переживал, когда ее забрали на казнь! И очень обрадовался, когда она вернулась. Правда, она так и не рассказала мне никаких подробностей о казни…

- Ну, это ее решение, а я не вправе об этом говорить с вами. Если захочет, она вам сама расскажет. Кроме того, она ведь все рассказала в своем интервью. Так что, будьте счастливы, и не думайте, что вы мне что-то должны.

Мы распрощались, и я напоследок предложил ему обращаться ко мне, если возникнут проблемы.

- Ну что, Танюша, пошли спать?

- Ага, только сначала перекусим что-нибудь, да?

- Конечно. Ну, кажется, у Зои все будет в порядке, Гриша неплохой парень, да к тому же мой коллега.

- Да, милый, ты, как всегда, оказался прав.

Мы поели пирожки с мясом, которые взяли накануне в гипермаркете, постояли под душем, и занялись сексом на широкой кровати, а потом Таня положила голову мне на плечо, и мы уснули, обнявшись.

* * *

Когда я наутро проснулся, Тани в постели уже не было. Я выглянул в сад и увидел ее там, возле могилы Оли. Она стояла, так глубоко задумавшись, что, когда я подошел к ней и обнял, она даже вздрогнула от неожиданности. На могиле лежал букетик сорванных ею цветов.

- Что, Танюша? О чем задумалась?

- Все о том же, милый. Оли тут нет, значит…

- Значит, давай ее найдем.

- Как?

- А ты до сих пор не догадалась? – и я взял в руки наш артефакт в виде креста, по-прежнему висевший на шнурке у меня на шее.

- Ой! Я совсем забыла! Ведь мы уже один раз так ее нашли, когда ее похитили «дикие». Ура! А ты давно вспомнил?

- Вчера, когда предлагал тебе смотаться на море. Давай, собирай Олины вещи и что-нибудь из еды, и поехали!

Таня побежала в дом, а я пошел в душ, и она через несколько минут ко мне присоединилась, сказав, что все готово. Ополоснувшись под душем, мы оделись, Таня взяла в руки сумку со всем, что она собрала, а я – крест, обнял ее и пожелал очутиться возле Оли. Больше всего я боялся, что не будет никакой реакции, но этого не произошло, и мы очутились в другом мире, возле маленького шалаша, который построили у ручья, когда впервые навещали этот мир, где познакомились с Михалом и убили «диких». У меня за поясом, как обычно, был пистолет, Таня тоже не забыла надеть под куртку наплечную кобуру со своим пистолетом.

Поставив сумку на траву, мы направились к шалашу. Подойдя, я увидел, что в шалаше лежит куча травы и сухих листьев, а из этой кучи выглядывает женская ножка, и я тотчас узнал эту ножку, пальчики на которой два раза целовал – в первый раз после казни Оли, а второй – во время нашей первой ночи, когда она стала женщиной. Подойдя, я опустился на колени, нагнулся и стал опять целовать пальчики этой милой ножки, они были в песке, но меня это не смущало.

Ножка дернулась, трава и листья зашуршали, оттуда вынырнула головка Оли с растрепанными волосами, вся в сухих листьях, и на меня уставились ее блестящие карие глаза:

- Андрей! Любимый! Таня!

Тотчас куча листьев разлетелась в стороны, и Оля, выскочив из шалаша, бросилась ко мне в объятия. Наверное, еще никогда мы с ней не целовались так страстно, и не удивительно – я целовал мою вновь обретенную возлюбленную, а она радовалась своей новой жизни. Наконец, мы немного успокоились, и пришла очередь Тани. Обнимая и целуя Олю, она повторяла:

- Сестренка моя! Милая подружка! Как я рада… - и слезы текли по щекам у обеих.

Я, тем временем, рассматривал тело Оли. Соски ее маленьких аккуратных грудей были на месте, клитор не выступал больше из половых губ, и живот, конечно, был целым – словом, ее тело было опять таким же, как и прежде. Вот только загар, который она приобрела на море, исчез, и кожа ее снова стала светлой, как тогда, когда я впервые ее увидел, войдя к ней в камеру смертников пять лет назад.