Палач

— Я должен послать за городским казначеем, — печально произнес Венцель Марцел. — Я уже приготовил ночлег для императора и его свиты. А утром думал все пересчитать и написать бумаги об уплате налога.

— Тебе же сказано, мы очень спешим.

Преданный друг Карла IV слегка подтолкнул бюргермейстера, и тот, опустив голову, повел людей императора в подземелье Ратуши. Весь недолгий путь Венцель Марцел просил разрешения послать за городским казначеем или советниками, но на все эти просьбы Вольсдемар отвечал шутками и громким смехом.

Перед входом в городскую казну находилась массивная решетка с маленькой дверцей. За ней, коротая время, сидели на полу два стражника и играли в кости. Заслышав голоса и увидев зажженные факелы, они нехотя оставили игру и поднялись.

— Кто там? — спросил старший из них.

— Бюргермейстер, — грустно ответил Венцель Марцел и с еще большей грустью добавил:

— Открывайте.

Старший стражник, громыхнув увесистыми ключами, открыл дверцу решетки, а затем дубовую дверь, что вела в помещение казны.

Вольсдемар зашел первым и сразу же уселся за стол, стоящий посередине подземелья.

— Ну, что тут у нас…

Венцель Марцел снял с полки большой ящик и открыл его. Недолго повозившись, он вытащил несколько листов бумаги и положил их перед другом императора. Вольсдемар поморщился и отодвинул их на край стола.

— Золото, серебро…

И он призывно стал загибать и разгибать пальцы.

Бюргермейстер тяжело вздохнул и отправился в темный угол комнаты. Очень скоро он вернулся с кованым сундуком. Сопя и переминаясь с ноги на ногу, Венцель Марцел снял тяжеленный замок и отбросил крышку.

Вольсдемар привстал и опустил руки в сундук. Он долго мыл руки в груде благородного золота, затем захлопнул крышку и устало опустился на лавку.

— Ты — славный бюргермейстер. Об этом я сказал императору сразу же, как только увидел, что улицы и площади чисты, а в воздухе не витает вечный городской смрад. Я слышал о твоей удачной городской торговле и лесопильне. Ты — истинный хозяин города. Будешь им до самой смерти. Особенно после того, как порадовал полной суммой налога. В других городах мы не набрали и четверти…

Венцель Марцел закусил губу. Его душа обливалась слезами, а сам он готов был по-собачьи заскулить.

Вольсдемар продолжал:

— Оно и понятно. Ремесло и торговля в других городах слабеют день ото дня. Проклятое время. Вот каков первый год императорства Карла. Что поделаешь, когда Господь решил наказать нас за грехи наши безмерные. Но ты держись. Ты — достойный бюргермейстер. К сожалению, я вынужден забрать все золото. В другое время я был бы рад снизить тебе налог для расширения торговли и ремесла. И это было бы правильно. Но сейчас… Живем одним днем. Ложась ночью, не знаем, проснемся ли утром. Однако Бог милостив к своим верным слугам. Может, он вас и простит. И все у вас будет хорошо. Вот уже и музыка слышна…

Венцель Марцел напряг слух и едва из-за толщи камня смог услышать перебранку лютни и свирели.

— Теперь я знаю, что под залом нет выгребной ямы, — весело рассмеялся Вольсдемар.

— А почему ей здесь быть? — недоуменно спросил Венцель Марцел.

— Да, нет… Ничего такого. Это наша с императором шутка. Ему недавно прочли отрывок из печальной хроники. Под императором Фридрихом и его рыцарями провалился пол большого зала в Эрфуртском замке. Так что все пролетели шагов двадцать и окунулись в находящуюся под залом выгребную яму. Смешной случай произошел давно. Только смеха мало. С десяток рыцарей так и утопли в дерьме. Император часто рассказывает эту историю, и каждый раз с новым нравоучением. А по-моему, он просто боится оказаться в дерьме. А дерьмо что… Оно всегда вокруг нас. Я и сам готов каждый день в него нырять, лишь бы спастись.

— Спастись? — совсем ничего не понимая, спросил бюргермейстер.

— Вот именно. Ах, да. Вот еще что. В ваши края отправился доблестный рыцарь Гюстев фон Бирк. Добрался ли он к вам?

Венцель Марцел замялся и после паузы выдавил:

— Гостил у нас. Но вышла неприятная история. Он ранен. В голову.

— Да? Ну, ничего. Я не знаю ни одного рыцаря, который бы не был ранен в голову. — Вольсдемар весело рассмеялся. — Лишняя шишка только укрепляет рыцарские головы.

— Да, собственно говоря, у него не совсем шишка. Скорее дырка. Но он идет на поправку.

— Если поправится, то у него двойное счастье. И жив остался, и неожиданно разбогател. Теперь он очень богат. Его несостоявшийся тесть неожиданно умер, но перед смертью завещал ему свои земли и замки. И это независимо от того, разыщет ли Гюстев свою сбежавшую невесту. Император желает и с него взять наследственный налог. Так что передай Гюстеву фон Бирку, что Карл желает поскорее увидеть его.

— О нет… Нет. Молодой рыцарь все время без памяти. За ним ухаживает моя дочь и я сам. Но надежд мало. Очень мало. Почти совсем нет, — скороговоркой вымолвил бюргермейстер и опустил глаза.

— Что ж, пусть Господь будет к нему милосердным. Он славный юноша. И крепкая рука. Будет жаль его потерять. Хотя… Кто знает, будем ли мы сами живы завтра. Так что в путь. В путь.

Венцель Марцел не выдержал и сказал: