Палач демона

А затем, прямо на глазах у онемевших от ужаса спутников начал… распадаться на части! Первой прямо под ноги Георгию Степановичу подкатилась его голова. Глаза Серого, моргнув пару раз, широко распахнулись. В них читался не столько испуг, сколько громадное удивление. Руки и ноги несчастного, будто невесомые, разлетелись по всем четырем углам, а разорванное туловище забросало внутренностями всех, кто стоял поблизости. Несчастного разодрало, как тряпичную куклу.

Следом та же страшная участь постигла второго, затем третьего… Четвертым оказался тот самый парень с золотой цепью. Когда его голова, словно гнилая тыква, с глухим стуком упала на пол, толстая цепь, извиваясь словно змея, сползла в кровавую лужу… В ту же секунду Васька, телохранитель Георгия Степановича, закатил глаза и, лишившись чувств, свалился, как подкошенный. Видимо, парень не перенес всей этой ужасной картины. В тот же миг Никитин прямо перед своим лицом увидел жуткий оскал блестящих клыков…

Человеческий мозг не в состоянии осознать всего, что происходит моментально. И потому люди, ставшие свидетелями каких-то страшный событий, разом цепенеют.

Правда, Георгию Степановичу, не раз приходилось видеть смерть во время бандитских разборок. Поэтому, кровавая трагедия, разыгравшаяся в этой таинственной комнатке, не произвела на него такого сильного впечатления, как на его охранника. Ведь, он не раз был свидетелем того, как пули разбивают человеческие головы и мозг кровавой слизью выплескивается из черепов. Видел и смерть от ножей и заточек, когда корчащихся от боли, продолжают кромсать и резать…

Однако, вид разверстой пасти неведомого создания ужаснул его так, как ничто до этого.

Никитин уже приготовился было к неминуемой гибели. Внезапно все предметы, да и вся комната, начали медленно расплываться. Думая, что это конец, он крепко зажмурился.

– Ну, что, добились своего? – раздался насмешливый хриплый голос. До чего же вы все мне надоели! Стадо!

Открыв глаза, Георгий Степанович увидел, что на письменном столе, вальяжно развалившись, сидит какой-то молодой человек с усами.

Самой своей позой он, как-будто демонстрировал презрение к тем четверым погибшим, куски тел которых в кровавых лужах валялись на полу. Под самыми ногами незнакомца.

– Ты кто такой? Откуда здесь взялся? – прохрипел Никитин.

– Нет, вы только посмотрите, какое потешное быдло! – будто продолжая беседу сам с собою, медленно произнес усатый. И неожиданно гаркнул: «Не сметь обращаться ко мне на „ты“! К тому же, то же самое я могу спросить и у вас! Впрочем, это пустое… Я и без ваших докладов все прекрасно о вас знаю, Георгий Степанович…»

– Я пришел, чтобы узнать, кто убил мою дочь! – твердо заявил Никитин. И без ответа не уйду!

– Ну, так, скажем, зверь ее убил, – лениво зевнув, ответил незнакомец. Ну и скука же разговор с вами, доложу я вам! Смертная скука, просто!

– Зверь, это животное? – Никитин пропустил мимо ушей пренебрежительный тон усатого.

– Забавно, скотинка зверем заинтересовалась… – задумчиво и все так же, словно размышляя вслух, произнес его собеседник. Затем, ответил: " Нет, не животное.»

– Можете сказать, чем и перед кем провинилась моя Светланка? – угрожающе двинулся вперед Георгий Степанович. За что ей такая смерть?

– За грехи отцов девица пострадала, – прозвучало в ответ. Задумчиво подкрутив левый ус, незнакомец вдруг спросил: «Супруга твоя, не из этих ли мест родом?»

– Да, отсюда, из Вишневого, – кивнул Георгий Степанович.

– Фамилия, часом, не Кривая?

– Это по прозвищу деда ее, Степана Кривого, – нехотя ответил Никитин. Его в гражданскую какие-то бандиты убили.

– Ну, положим, и не бандиты, вовсе, – ухмыльнулся усатый. Такого бандита, как сам Степушка Кривой – еще поискать, за то и смерть принял…

– Мою дочь ты убил? – глядя прямо в усмехающееся лицо неизвестного, спросил Никитин.

– Ну, если, допустим, и я, – усмехнулся тот. И что же?

– Сдохни, тварь! – с этими словами Георгий Степанович разрядил всю обойму прямо в ухмыляющийся рот незнакомца. Никитин, почти физически ощутил, как пули ломают кости черепа, выбивают затылок и разбрызгивают мозг…

Но… затворная рама встала на ствольную задержку, а проклятый незнакомец все так же сидел на столе и ухмылялся.

– Ладно, будь по твоему! Хочешь, чтобы дочь твоя вернулась? – спросил он у оторопевшего стрелка.

– Издеваешься, падаль! – Георгий Степанович вскинул пистолет, но, вспомнив, что уже расстрелял всю обойму, изо всех сил швырнул его в голову молодого человека.

Но тот ловко увернулся. – Мимо! – удовлетворенно констатировал он. – Ну, так, что?

– Дочь моя в земле лежит! – взревев, Никитин бросился на усатого. А ты здесь расселся и щеришься, как параша! Но тут Георгий Степанович обнаружил, что не может пошевелиться.

– Так, значит, не хочешь… – притворно расстроился его собеседник. – Ай – яй – яй! А знаешь, мне на тебя наплевать! Я сам этого хочу! Так что, когда Светланка в родной дом ночью постучит, не удивляйся. Скажи просто: «Входи, дочь ночи, впускаю тебя из любви и по своей доброй воле. Понял, глупец?»