Палач, или Аббатство виноградарей

У небольшой горной деревушки Лиддес путешественники остановились на недолгий, как обычно, отдых. Ныне восхождение на гору во многом облегчается проложенной по части маршрута колее: теперь в Мартиньи можно вернуться в тот же самый день. Особенно облегчается спуск, однако в те времена, о которых мы повествуем, подобный подвиг был редкостью. Усталость после многих часов, проведенных в седле, заставила наших путешественников задержаться в гостинице; и это несмотря на то, что они всерьез надеялись добраться до монастыря до того, как последние лучи солнца угаснут на сверкающей вершине Велана.

Непредвиденная задержка произошла из-за Кристины: вскоре по прибытии в гостиницу она уединилась с Сигизмундом и оставалась с ним так долго, что проводник стал выражать свое нетерпение в самых отчаянных тонах. Адельгейда с болью заметила, что Кристина вернулась вся в слезах: не желая из деликатности добиваться от нее объяснений по поводу разговора, который брат с сестрой явно желали сохранить от других в тайне, она объявила о своей готовности к отъезду, ни словом не упомянув ни о расстроенном виде Кристины, ни о том, что именно явилось причиной промедления.

Когда наконец решено было двинуться в путь, Пьер шепотом возблагодарил небо. Одной рукой он перекрестился, а другой взмахнул кнутом, чтобы расчистить дорогу в толпе собравшихся вокруг мальчишек-зевак и пускающих слюну кретинов. Прочие его спутники были, однако, настроены бодро. Добравшись до гостиницы, голодный и придирчивый путник обычно покидает ее веселым и довольным. Подкрепить силы, или, как это называется во Франции, перекусить запасами из кладовой и дать покой утомленным членам — обычно означает и то, что подкрепляется дух; возвращению душевной безмятежности могут помешать только либо уж очень сварливый характер, либо на редкость плохая еда. Подопечные Пьера не составили исключения. Оба старика-аристократа, словно забыв об утреннем разговоре, выказывали бодрое оживление; вскоре и их спутницы, несмотря на тяжкую заботу, неотступно их угнетавшую, начали смеяться над некоторыми их шутками. В самом деле: наши чувства причудливы — непрерывно горевать так же трудно, как и быть постоянно счастливым; довольная хозяйка, получившая за неважный обед щедрую плату, сделала, стоя на грязном пороге, книксен: по ее мнению, более жизнерадостные постояльцы к ней еще не заглядывали.

— За эту кислятину, что нам здесь подали, мы отыграемся вечером, из бочонков славных августинцев. Так ли, честный Пьер? — спросил синьор Гримальди, устраиваясь в седле поудобнее. Путники миновали неопрятные закоулки деревушки с ее остроугольными крышами и вновь выбрались на извилистую дорогу. — Наш друг отец Ксавье оповещен о нашем визите, и так как нам уже немало пришлось претерпеть, я потребую от него вознаградить нас за сегодняшнее жалкое угощение.

— Отец Ксавье — гостеприимный, благодушный клирик, синьор; все здешние погонщики мулов, проводники и странники молят небо, чтобы он подольше оставался хранителем монастырских ключей. А нам пора бы уже подниматься на вершину, господа: хорошо, если последний отрезок пути окажется столь же благополучным, как и тот, что мы миновали.

— Ты предчувствуешь какие-то трудности, приятель? — поинтересовался итальянец, подавшись вперед: от его острой наблюдательности не ускользнул испытующий взгляд, каким проводник окинул небосклон.

— Горцам не привыкать к трудностям, синьор; меня они волнуют меньше всего. Однако благоприятный сезон на исходе, подъем труден, а наши спутницы — что нежные цветы на вересковом поле в снежную бурю. О тяжких трудах приятнее вспоминать, когда они позади. Что тут еще скажешь?

Замолчав, Пьер остановился. Он стоял на небольшом возвышении, откуда была видна расселина, с которой начинается долина Роны. Вглядывался он долго и вдумчиво, потом повернулся и зашагал дальше с деловитым видом человека, расположенного скорее действовать, чем гадать о будущем. Если бы не оброненные им слова, эта обычная в пути заминка не привлекла бы к себе ничьего внимания, но и так ее заметил один только синьор Гримальди, который, если бы не слова Пьера, и сам не придал бы случившемуся ни малейшего значения.

Обычно в Альпах проводник идет пешком, ведя за собой путников и двигаясь со скоростью, наиболее удобной для людей и вьючных животных. До сих пор Пьер не торопился, и спутники следовали за ним той же умеренной поступью, но теперь он явно заспешил, и мулов порой приходилось подгонять вперед, чтобы они не отставали. Путники объясняли это свойствами дороги, которая среди верхних альпийских долин становится сравнительно ровной. Спешка к тому же представлялась вдвойне необходимой: нужно было наверстать время, потерянное в гостинице; солнце уже коснулось западного края горизонта, а по температуре воздуха можно было заключить если не о внезапной перемене погоды, то, по крайней мере, о близком окончании дня.