Палач из Гайд-парка

– Полночная прогулка с хозяином? Но он не такой человек, с которым можно прогуляться ради удовольствия. И, как свидетельствует помощник начальника участка, сейчас никто по ночам не ходит на прогулки в парк.

– Так он и не прогуливался, – поправил Телман, гримасничая. – Карвел убил его у себя дома и доставил туда с помощью какого-нибудь подсобного средства. Может быть, даже в собственной карете. Вы сами его арестуете или мне это сделать?

Питт встал, чувствуя во всех членах внезапную усталость, словно на него упала огромная тяжесть. Ему бы надо радоваться, что загадка наконец разрешилась, если бы не ужас всей этой трагедии. Но он совсем не чувствовал облегчения.

– Пойду я. – Он снял с вешалки шляпу, хотя утро было прекрасное. – Вам тоже лучше пойти со мной.

– Да, сэр.

Еще не было девяти, а Питт и Телман уже стояли у входной двери дома на Грин-стрит. Томас нажал на звонок, но открыли дверь не сразу.

– Да, сэр? – Лакей со спутанными светлыми волосами встревоженно оглядел их.

– Я желал бы говорить с мистером Карвелом, если не возражаете, – ответил Питт, но то была не просьба, а приказ.

Лакей очень удивился.

– Извините, сэр, но я не уверен, что мистер Карвел уже встал, – сказал он извиняющимся тоном. – Вы не могли бы прийти еще раз, около десяти часов?

Телман хотел было ответить, но Питт его перебил:

– Боюсь, дело не терпит отлагательства. Это в высшей степени важное дело. Не скажете ли мистеру Карвелу, что суперинтендант Питт и инспектор Телман прибыли сюда и требуют немедленно принять их?

Лакей побледнел. Он открыл было рот, словно что-то хотел ответить, но передумал и повернулся, но, уходя, забыл попросить их подождать или провести в более удобное, чем холл, место ожидания.

Через несколько минут появился Карвел в халате и со взлохмаченными волосами. Он был бледен и напуган.

– Что случилось, суперинтендант? – спросил он Питта, не обращая внимания на Телмана. – Что-нибудь плохое? Что привело вас ко мне в этот час?

Питт снова почувствовал, как ему не хочется начинать все это сначала, и ощутил уже знакомую жалость к этому человеку.

– Извините, мистер Карвел, но мы обязаны сейчас обыскать ваш дом и опросить слуг. Я понимаю, что это причиняет вам неудобство, но это необходимо.

– Но почему? – сказал теперь уже очень сильно встревоженный Карвел, нервно сжимая и разжимая ладони и побледнев, как смерть. – Что случилось? Ради бога, скажите, что произошло? Что?.. Опять… еще один?

– Да. Ваш дворецкий, Элберт Скарборо. – Питту пришлось выступить вперед и поддержать Карвела, потому что тот пошатнулся. Он подхватил его под локоть и повел к прекрасной дубовой скамье позади. – Вам лучше сесть, – и повернулся к беспомощно стоящему рядом слуге. – Принеси хозяину стаканчик бренди, – приказал он. А так как юнец не двигался с места, прикрикнул: – Пошевеливайся!

– Да-да, сэр, – и несчастный выбежал из холла и позвал дрожащим голосом экономку.

Питт взглянул на Телмана.

– Идите и начинайте обыск.

Инспектор, казалось, только и ожидал приказа. Он быстро направился в дом с мрачным выражением лица.

Питт посмотрел на Карвела, у которого вид был такой, будто он сейчас лишится чувств.

– Вы думаете, это сделал я? – хрипло спросил он. – Я вижу по вашему лицу, суперинтендант, что вы думаете именно так. Но почему? Почему, ради всего святого, я должен был убивать моего дворецкого?

– Боюсь, что ответ на этот вопрос, к сожалению, очевиден, сэр. Он был очень хорошо осведомлен о вашей связи с мистером Арледжем и о вашей возможной причастности к его смерти. А если так, вы должны были очень хорошо чувствовать необходимость избавиться от него во имя вашей собственной безопасности.

Карвел попытался что-то сказать и не мог. Он долго и пристально смотрел на Питта, а затем совершенно безнадежно обхватил голову руками. Это были ужасные для него минуты.

Томас почувствовал себя грубым животным. В ушах бубнил голос Телмана, он снова слышал, как тот насмехается над его щепетильностью, он снова слышал упреки Фарнсуорта в том, что он, Питт, ведет себя безответственно, не исполняя свой прямой долг перед вышестоящим начальством, которое ему доверяет и повысило в должности, и перед подчиненными, от которых он сам ожидает послушания, но прежде всего перед обществом. Оно имеет право надеяться на то, что полиция не жалеет усилий ради его безопасности и что он должен пренебречь ради долга своими личными симпатиями и антипатиями, своими личными понятиями о совести и жалости. Он сознательно пошел на эту службу, со всеми ее почестями и преимуществами. И не исполнять свой долг, делать меньше, чем от него требуется, – это предательство.

Суперинтендант взглянул на жалкую фигуру Карвела. Что же случилось? Какие бурные чувства тот должен был испытывать, чтобы убить человека, которого так любил? Это могло произойти, если его отвергли; или потому, что связь естественно сошла на нет, или Арледж нашел кого-то другого.

Но почему сначала погиб Уинтроп? Возможно ли, что он был этим другим?