Палач из Гайд-парка

Бледнолицый лакей быстро вскочил и стал по стойке «смирно». Горничная из верхних комнат плакала, в руке у нее была тряпка для пыли, а к стене она прислонила щетку. Экономка сидела, вытянувшись в кресле с деревянной спинкой, с ключами у пояса, с чернилами на пальцах – очевидно, она занималась счетами; лицо у нее было такое, словно на тарелке перед ней лежало нечто неприличное. Служанка из посудной и кухарка отсутствовали. Кухонная девушка, с черным пятном сажи на рукаве, стояла перед Телманом вся в слезах, но лицо ее выражало упрямство.

Инспектор оглянулся на шефа. По-видимому, опрос этой служанки не дал ничего интересного.

– Что вы узнали? – спросил тихо Питт.

Телман подошел к нему.

– Очень мало, – ответил он с некоторым удивлением. – После приема весь штат прислуги бо́льшую часть дня был занят наведением порядка. Наемным лакеям и горничным заплатили и отпустили их. Одну из горничных уволили без жалованья несколько раньше – за какое-то нарушение дисциплины. Точно никто как будто не знает, за что именно. Карвел во второй половине дня был вне дома, слуги не знают где, но лакей думает, что он просто хотел побыть в одиночестве, потому что по-своему очень горюет.

– Горюет? – быстро переспросил Томас.

Телман непонимающе взглянул на него.

– А лакей знает, что у Карвела было глубокое чувство к Арледжу? – очень тихо, но довольно резко спросил Питт.

Инспектор покачал головой.

– Нет, не думаю. Просто лакей считает смерть очень печальным событием, требующим много душевных сил, чтобы оправиться от горя.

– О! А что насчет Скарборо?

– Он провел вторую половину дня у себя в небольшой комнате при кухне, где хранятся серебро и фарфор, а потом проверял наличие вина в подвале, – ответил Телман, отводя Питта подальше от слуг, которые с любопытством глазели на них. – Обед был очень легким, главным образом – холодные блюда. Потом Карвел сидел в библиотеке и читал; спать отправился рано. Штат был освобожден от обязанностей примерно в восемь вечера. Скарборо заперся у себя около десяти, и больше его никто не видел. – Лицо Телмана дышало неколебимой уверенностью, глубоко посаженные темные глаза смотрели в одну точку, рот сжался в жесткую линию. – Никто не звонил в дверь, иначе слуги услышали бы. Раздавались звонки только в кухне, вот здесь. – Он повернулся и показал на панель с колокольчиками, около каждого было написано название комнаты. Входная дверь отсюда была едва видна.

– И надо полагать, никто к ним не вламывался? – сказал Питт, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Нет, сэр, ничего подобного. Все окна и двери были заперты… – Тут Телман замолчал.

– Да? – отрывисто спросил Питт. – За исключением?

Инспектор скорчил недовольную мину.

– За исключением французского окна в столовой. Горничная сказала, что, как ей кажется, оно было не заперто, когда она выходила туда сегодня утром. Закрыто, но не заперто. И, возможно, Карвел выходил именно этим путем, а вернувшись, забыл закрыть его на шпингалет.

– Но ведь любой мог выходить этим путем, а потом забыть запереть. Вполне можно представить, что это мог быть и Скарборо. Вышел через него, живой, причем совершенно добровольно…

На лице Телмана выразилось недоверие и даже презрение – он презирал Питта за нерешительность.

– А для чего? – спросил он с явной насмешкой. – И не говорите мне, что дворецкий вышел в парк, чтобы подцепить женщину. Я полагаю, мы отказались от мысли, что все это дело имеет какое-то отношение к проституткам. Такое казалось мне глупостью еще тогда, когда об этом говорил помощник комиссара. Нет, это не сумасшедший, обуреваемый безумной похотью, а убийца в здравом уме. Ему изменил любимый человек, и он решил отомстить ему, а потом стал убивать всех и каждого, кто знал о его связи и мог его выдать.

Питт промолчал.

– Вы все еще, наверное, не оставили мысли насчет Митчелла? Напрасно. Это просто нелепо. Возможно, у него была причина убить Уинтропа, но не других, и уж конечно, ему незачем было убивать дворецкого. Ну что общего могло быть между Митчеллом и дворецким Карвела?

– Единственной причиной, чтобы убить Скарборо, могло послужить то, что он о чем-то знал, – ответил Питт. – Но нет, все это не имеет ни малейшего отношения к Митчеллу.

– Так, значит, вы арестуете Карвела?

– А вы обыскали дом?

– Ну, конечно, еще нет. Я заглянул в рабочее помещение Скарборо и поднялся наверх в его комнату. И ничего там не нашел. Впрочем, я ничего и не ожидал найти.

– А бумаги?

– Бумаги? – удивился Телман. – Какие?

– Запись расходов. Если он шантажировал Карвела, то в каких-то записях это должно было отразиться.

– Шантажировал из-за Арледжа? Может быть, он только раз и попытался это сделать, и с ним расплатились сегодня ночью.

– Но зачем же ему было столько ждать? Прошло уже несколько дней, как убили Арледжа.

– Я ничего не нашел, но у меня не было времени перечитывать все письма и осматривать вещи. Я допросил кухарку, осмотрел ее тесак для мяса; поискал в сарае, нет ли где топора. Там ничего не оказалось. Они покупают уже готовые дрова, распиленные и поколотые.

– А что собой представляет тесак?