Палач из Гайд-парка

Она глубоко вздохнула и спросила, внезапно охрипнув:

– Да?

– Мне неприятно говорить об этом, но эти двери находятся не в вашем доме.

Вдова смотрела на него, не мигая. Взгляд ее был очень пристальный, а глаза – очень голубые. Она сцепила руки, лежавшие на коленях, так, что побелели суставы, и спросила очень тихо, почти шепотом:

– Женщина?

Томас хотел подтвердить ее сомнения. Это было бы лучше, чем то, о чем он собирался рассказать. Питт предпочел бы совсем ничего ей не рассказывать, но очень вероятно, что тайна обнаружится – и очень скоро, если Фарнсуорт поведет дело по-своему.

– Вы не думаете, что ваш муж мог любить кого-нибудь еще? – спросил он.

Миссис Арледж сильно побледнела, опустила глаза и стала разглядывать яркий узор ковра на полу.

– Это то самое, к чему женщина всегда должна быть готова и что следует принимать со смирением, мистер Питт. Пытаешься не верить в это, но… – Она вдруг храбро взглянула на него: – Да. Если честно, то мне это приходило на ум. Были какие-то мелочи… порой отсутствия, которые он не мог объяснить; подарки, вещи, которые я для него не покупала. Я удивлялась этому…

Не было нужды говорить ей, что это продолжалось тридцать лет. Он, по крайней мере, не скажет ей хоть этого.

– Суперинтендант…

– Да, мэм?

Она испытующе взглянула на него.

– Она замужем?

Томас понимал, почему Далси задала этот вопрос. У нее мелькнула мысль, которая руководила теперь поступками Фарнсуорта.

– Почему вы не отвечаете, почему колеблетесь? – спросила она уже с тревогой в голосе. – Она молода? – И запнулась на этом слове. – Может быть, у нее есть отец? Или брат? – Голос ее замер.

– Этот дом принадлежит мужчине, миссис Арледж.

Вдова нахмурилась.

– Не понимаю. Я полагала, что вы имели в виду… – И она внезапно умолкла.

Томас больше не мог увиливать.

– Человек, которого любил ваш муж, – мужчина.

Она была совершенно ошеломлена.

– Э… э… мужчина?

– Извините. – Питт чувствовал себя грубияном, вторгающимся в самую запретную область.

– Но это… невозможно! – Ее лицо вдруг вспыхнуло, глаза широко раскрылись, она словно оцепенела. – Но этого не может быть. Вы ошиблись. Это – нет. Нет…

– Я хотел бы ошибиться, мэм, но не ошибаюсь.

– Нет, вы определенно ошибаетесь, – повторила она упрямо, – этого просто не может быть…

– Но он с готовностью признался в этом, и в туалетной в его доме найдены вещи, принадлежавшие вашему мужу, в том числе и серебряная головная щетка, точь-в-точь как та, что у вас наверху.

– Это ужасно, – сказала она и несколько раз гневно покачала головой. – Зачем вы мне все это рассказываете – такие чудовищные вещи?

– Я бы с радостью умолчал об этом, миссис Арледж, – прочувствованно сказал Томас. – Если бы от меня зависело, чтобы его тайна умерла вместе с ним, я обязательно бы так и поступил. Но мне необходимо было задать вам очень много вопросов, и по их характеру вы все равно догадались бы, что тут кроется нечто. – Он открыто взглянул на нее в надежде, что она ему верит. – И вы жили бы, обуреваемая страхами и ужасом, пока, возможно, не прочли обо всем этом в газетах.

Миссис Арледж беспомощно глядела на него, и на ее лице по-прежнему были написаны нежелание верить и стремление все отрицать.

– Какие вопросы? – спросила она наконец. Голос у нее был сдавленный, словно что-то мешало ей говорить, но наконец она, по-видимому, снова обрела возможность судить разумно и здраво, несмотря на весь ужас того, что случилось, на эту новую, прежде незнакомую боль.

– Например, были у вашего мужа еще какие-нибудь близкие друзья? – мягко спросил он. – Может быть, вы покажете мне подарки, которые он получил не от вас, или, возможно, вы знаете, кто их подарил… Не припомните ли случая, когда в последние три-четыре недели он был чем-нибудь сильно огорчен? Вы могли бы предположить, что он с кем-то поссорился или переживает очень трудную и тревожную в эмоциональном отношении ситуацию?

– Вы имеете в виду… вы хотите сказать, не поссорился ли он с этим человеком… еще из-за кого-нибудь? – Она быстро уловила суть вопроса и то, что он подразумевал.

– Да, это возможно, миссис Арледж.

Далси сильно побледнела.

– Да-да, полагаю, что так. И когда я оглядываюсь назад, все наполняется новым ужасным смыслом. – Она закрыла лицо руками и сидела, не шелохнувшись. Томас видел, как поднимаются и опадают ее плечи, как она тяжело дышит, пытаясь овладеть собой.

Питт встал и подошел к шкафу, взглянуть, нет ли там графина с шерри или мадерой. Он сразу увидел графин и снова подошел к ней со стаканом в руке. Подождал, пока миссис Арледж не взглянула на него.

– Спасибо, – тихо сказала она, принимая стакан дрожащими руками. – Вы очень добры и внимательны, суперинтендант. Мне очень жаль, что я так плохо собой владею. Я получила такой удар, какой мне и пригрезиться не мог в самых бредовых снах. И потребуется немало времени, чтобы поверить во все это. – Она взглянула на стакан в руках и отпила немного шерри. – А я, очевидно, должна этому верить?