Палач. Костер правосудия

– Потому что я приспособился ко всем этим вещам, именно об этом я вам сегодня и говорил. Недавние события всколыхнули во мне воспоминания об этой старой истории. Может быть, я сам выискиваю себе оправдания, но мне кажется, что я жду некоего знака свыше. Что-то вроде императорского приказа, требующего, чтобы справедливость в отношении Эванжелины и Мюриетты была восстановлена.

– Какого знака?

– Вас. Этим знаком стали ваша горячность по поводу истории с де Фоссеем, ваши угрозы. Если отыщутся бесспорные доказательства виновности Гарена Лафуа, поможете ли вы мне?

– В чем?

– Прикончить его. Я бы очень хотел, чтобы он знал, почему и за какой непростительный грех он умирает.

– Вы хотите, чтобы я совершил убийство? Сеньор бальи! – воскликнул Ардуин. – Но ведь вы не из тех людей, кто падает в обморок при виде шпаги или боится всадить ее в сердце своего противника.

Тизан ответил ему с еле заметной улыбкой:

– Благодарю вас, сударь. Я рад, что наши взгляды на правосудие и справедливость во многом совпадают. Дело в том, что… речь вовсе не идет о мести, о ненависти или дуэли, которая является долгом чести. Речь идет исключительно о правосудии, ко всем законам относятся с должным почтением. Моя работа состоит в том числе и в том, чтобы арестовывать и судить, а ваша – чтобы исполнять приговор.

– Ваши слова совершенно справедливы. Но почему же вы просите моей помощи? Мы не друзья и даже не симпатизируем друг другу. К тому же Эванжелина Какет и Мюриетта Лафуа мне не родственницы, которых я должен защищать даже после того, как они сошли в могилу. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы в отношении этих женщин восторжествовала справедливость.

– Как жаль, что вы даже богаче меня и вас невозможно подкупить, – заметил Арно де Тизан. – Тогда, возможно, мы бы с вами сторговались… Что я могу вам предложить такого, от чего вы не сможете отказаться?

– Свою ответную помощь, что же еще? – улыбнулся мэтр Правосудие.

– То есть?

– Не думаю, чтобы вы благосклонно приняли мое предложение. Тем не менее прошу вас немного поразмышлять, прежде чем отказывать мне. То, что я хочу у вас попросить, – вовсе не предательство; это можно скорее назвать справедливостью. Отдать Богу то, что должно вернуться к нему… вернуть его созданиям возможность униженно просить у него прощения, что мы в своем высокомерии подменили собой его волю… Более того, все это останется между нами.

– Говорите же! – настойчиво повторил помощник бальи.

– Мне нужен доступ к записям судебных процессов. Я еще сам не знаю, каких.

– Ну вот еще! – воскликнул Арно де Тизан, резко поднимаясь на ноги. – Вы что, с ума сошли? Это же секретные записи, и к тому же они опечатаны.

Ардуин попросил его мягким и спокойным голосом:

– Прошу вас, присаживайтесь, сеньор бальи, и беспристрастно подумайте об этом еще раз. Если б вы не ознакомились с показаниями свидетелей против Эванжелины, ее бедная душа так и находилась бы в чистилище, ожидая отмены несправедливого приговора и христианского погребения. Тот же, кто виновен в смерти ее хозяйки, должен поплатиться за свое преступление. И двое этих несчастных наконец обретут покой.

– Но вы хотите, чтобы я совершил должностное преступление!

– Это всего лишь название, которое можно выворачивать по своему желанию в зависимости от того, чьи интересы защищаются, – заявил мэтр Правосудие Мортаня. – Должностное преступление, с помощью которого истина наконец воссияет, невиновные будут очищены от гнусных обвинений и пятно позора, которое легло на их семьи, будет наконец стерто. Что, по-вашему, лучше: сломать печать, преграждающую доступ к записям, или позволить, чтобы невиновные и дальше страдали? Что же касается самоубийц[71], которые чаще всего оказываются жертвами преступления, разве не наш долг отдать их состояние семьям и восстановить их доброе имя в глазах церкви? Я вижу в этом лишь простое нарушение обычаев. Спросите же совета у своей души и своей совести.

Помощник бальи строго посмотрел на него и после нескольких мгновений напряженного молчания торжественно произнес:

– Хочу вам предложить кое-что получше. Восстановить справедливость в отношении покойников – это, безусловно, достойное занятие. Но спасти тех, кто еще жив, – вот долг сердца и чести.

Ардуин Венель-младший ожидал продолжения, не понимая, куда клонит Тизан. И продолжение не замедлило последовать.

– А теперь вернемся в Ножан-ле-Ротру. Начиная с какого-то времени там происходят жестокие убийства детей, причем обоего пола. Уличные дети из тех, кого за монету можно нанять поднести корзину или сбегать в лавку. Я знаком с бальи этого края, Ги де Тре; он в полном отчаянии от того, что не в силах прекратить эту ужасную историю. Два или три дня дети бесследно исчезали, а затем не то на улице, не то возле какого-то дома были обнаружены их тела. Дети были замучены до смерти самым бесчеловечным образом. Следствие затрудняло то, что показания свидетелей были неясными и расплывчатыми. Родители пропавших детей не особенно ими занимались, предоставляя тем пробавляться случайными заработками[72].