Палач. Костер правосудия

Наконец Карл де Валуа убрался, так не сказав ни слова своему молодому секретарю и даже не взглянув в его сторону. Эмиль закрыл рог с чернилами и старательно разложил листы бумаги в две разные стопки: малопривлекательные обрывки для посланий слугам и вассалам и целые листы для важной корреспонденции. На самом деле мессир де Валуа не предписывал никакой экономии; он даже не догадывался о дороговизне бумаги, так как она оплачивалась королевскими денье. Но в то же время эта ловкость давала Эмилю возможность каждую неделю потихоньку откладывать несколько листочков. Он также получал свою скромную выгоду. До недавнего времени эти мелкие кражи не портили настроения молодому человеку; они лишь увеличивали список его претензий к брату короля. Это потому, что тот его всегда унижал, презирал, не замечал! Только поэтому он и стал таким нечестным, вот и всё! Эмиль Шапп рассуждал подобно множеству предателей, которые путем разнообразных софизмов пытаются сохранить хотя бы подобие самоуважения. Чтобы оправдать собственную низость, следует обвинить в совершаемом тобой зле кого-то другого.

Он пересек большой зал и замер перед рабочим столом его высочества монсеньора де Валуа, подбоченившись и заранее упиваясь картинами своей будущей жизни. Нет никаких сомнений, что мессир де Ногарэ найдет достаточно удовлетворительный предлог заполучить его к себе на службу, не рискуя при этом, что его высочество почувствует себя задетым. Гийом де Ногарэ известен своим живым умом и острым деловым чутьем, поспешил утешить себя Эмиль Шапп, который теперь приписывал королевскому советнику все добродетели в мире.

На столе королевского брата, где было не так много бумаг и книг для записей, секретарь заметил свиток с посланием д’Эстревера. Сперва он колебался, сознавая, какие роковые последствия может иметь этот поступок, если он будет раскрыт, но в конце концов честолюбие возобладало. Быстрым движением Шапп схватил свиток и спрятал его под мундиром. Да этот тупица Карл про него даже и не вспомнит!

Польщенный быстротой, с которой мессир де Ногарэ пригласил его в рабочий кабинет, Эмиль Шапп старался сдержать переполняющую его радость, сохраняя серьезное, даже суровое выражение лица. Он низко склонился перед советником, который сидел за письменным столом с пером в руке.

– Мой славный Эмиль, присаживайтесь.

«А ведь он, ей-богу, заинтересован!» – подумал секретарь, светясь от счастья. «Мой славный Эмиль»! Подумать только, он запомнил его имя! Можно сказать, дело в шляпе. Черт возьми, какой правильный выбор он сделал!

– Что привело вас ко мне? Как вы помните, между нами царят сердечность и доверие, – успокоил его советник, который в случае необходимости без колебаний бросил бы этого молодого человека в подземную тюрьму.

– Хорошо, мессир… у меня есть некоторые сведения, которые, как мне показалось, могут представлять для вас интерес, хотя я в них почти ничего не понимаю. Во всяком случае, ваше восхитительное знание сильных мира сего и политических дел, безусловно, превосходит мое ничтожество.

Ответом на этот поток льстивых речей был лишь невыразительный вздох.

– Мой славный Эмиль… Когда я буду иметь удовольствие числить вас в маленькой группе своих… единомышленников, вы быстро поймете, что я совершено не похож на монсеньора де Валуа, к которому испытываю безграничное почтение. У каждого есть свои маленькие причуды… Моя состоит в том, что я не доверяю льстецам, которых, к моей досаде, здесь целый легион.

Эмиль Шапп нервно сглотнул, поняв, что только что совершил промах.

– А вот к чему я отношусь очень серьезно, так это к своему времени, которое имеет досадное свойство бежать быстрее меня.

– Прошу прощенья, мессир. Это лишь потому, что… прихоти монсеньора де Валуа… то есть его самые излюбленные привычки совершенно противоположны вашим.

– Да, по крайней мере, так говорят, – ответил Ногарэ шутливым тоном, который успокоил Шаппа. – Что же, Бог в своей бесконечной мудрости создал нас разными… Итак, что же вы мне принесли?

Поколебавшись всего лишь мгновение, Эмиль вынул из-за пазухи своего мундира недавно утащенное послание. Мессир де Ногарэ внимательно прочитал его, немного нахмурившись, а затем посмотрел на молодого человека, подобно хищной птице, высматривающей добычу.

– Ничего не понимаю.

– Конечно, мессир… Эта история представляется такой запутанной… в Ножан-ле-Ротру, как я уже имел честь говорить, происходят убийства несчастных детей. Из переписки между мессиром Аделином д’Эстревером и братом короля я понял, что последний живо заинтересован в этом деле.

Затем Шапп кратко изложил содержание разговора между этими двумя персонами, опустив лишь ту деталь, что в это время он сам прятался за гобеленом. В то же время секретарь был уверен: советник догадался, что сведения добыты не самым красивым способом. Некоторые детали Ногарэ заставил его повторить еще раз, и молодой человек постарался их изложить предельно четко и лаконично.

Наступило молчание. Плотно сжав губы, мессир де Ногарэ размышлял, внимательно рассматривая перо, которое так и держал между пальцами.