Палач любви и другие психотерапевтические истории

Я с большим успехом читаю лекцию. Затем начинаются проблемы с проектором слайдов. Вначале я не могу вынуть из проектора один слайд, чтобы заменить его другим. На этом слайде изображена мужская голова. Затем я не могу навести фокус. Затем на экран начинают проецироваться головы зрителей. Я передвигаюсь по аудитории, чтобы найти место, где ничто не будет загораживать картинку, но никак не могу увидеть слайд целиком.

Послание, которое, как я полагал, передает мне сновидец:

«Я пытаюсь смотреть назад, но зрение меня подводит. Нет задних окон. Нет зеркала заднего вида. Головы мешают увидеть слайд. Прошлое, подлинная история, хроника реальных событий невосстановима. Голова на слайде – моя голова, мой взгляд, моя память – встает на пути. Я вижу прошлое только сквозь призму настоящего – не то, что я знал и испытывал тогда, но то, как я переживаю это теперь. Историческая реконструкция – это неудачная попытка убрать с пути мешающие головы зрителей.

Не только прошлое навсегда утрачено, но и будущее тоже за семью печатями. Черная лаковая машина, ящик, мой гроб не имеет также и передних окон».

Постепенно, относительно мало подталкиваемый мной, Марвин начал погружаться в более глубокие воды. Возможно, он подслушал отрывки моего разговора со сновидцем. Его первая ассоциация с машиной, занятным черным ящиком на колесах, была: «Это не гроб». Заметив мои поднятые брови, он улыбнулся и сказал:

– Разве не один из вас, ребята, сказал, что, протестуя слишком много, вы сами себя выдаете?

– У машины не было передних окон, Марвин. Подумайте об этом. Что приходит вам в голову?

– Я не знаю. Без передних окон ты не знаешь, куда направляешься.

– Как можно применить это к вам, к тому, с чем вы сталкиваетесь сейчас в жизни?

– Пенсия. Я немного медлителен, но начинаю это понимать. Однако я не грущу о выходе на пенсию. Почему я ничего не чувствую?

– Чувство здесь. Оно прорывается во сне. Может быть, его слишком больно испытывать. Может быть, боль выбирает более короткий маршрут и обращается на другие вещи. Вспомните, как часто вы говорили: «Почему я так расстраиваюсь из-за своих сексуальных неудач? Это бессмысленно». Одна из наших главных задач – это сортировка чувств и отнесение их к той ситуации, которой они принадлежат.

Вскоре он сообщил серию снов, открыто отражающих мотивы старения и смерти. Например, ему снилось, что он ходит по большому подземному недостроенному зданию из бетона.

Один сон особенно подействовал на него:

Я вижу Сьюзен Дженнингс. Она работает в книжном магазине. Она выглядит грустной, и я подхожу к ней, чтобы посочувствовать. Я говорю ей, что знаю других, еще шестерых, кто чувствует себя точно так же. Я смотрю на нее, а ее лицо – это череп, полный отвратительной слизи. Я просыпаюсь сильно испуганным.

С этим сном Марвин работал хорошо.

– Сьюзен Дженнингс? Сьюзен Дженнингс? Я знал ее сорок пять лет назад в колледже. Я не думаю, что с тех пор хоть раз думал о ней.

– Подумайте о ней теперь. Что вам приходит в голову?

– Я вижу ее лицо – круглое, пухленькое, большие очки.

– Напоминает вам кого-нибудь?

– Нет, но я знаю, что вы хотите сказать – что она похожа на меня: круглое лицо и огромные очки.

– Как насчет «шести других»?

– Да, тут есть кое-что. Вчера я говорил с Филлис обо всех наших друзьях, которые умерли, и еще о газетной заметке о людях, которые умерли сразу же, как только вышли на пенсию. Я читал бюллетень выпускников и узнал, что шесть человек с моего курса уже умерли. Должно быть, это те «шесть других, которые чувствуют себя так же» в моем сне. Потрясающе!