Палач Рима

— С теми сейчас все равно ничего не сделать, — крикнул Сабин, тотчас оценив ситуацию. — Давайте для начала разберемся с этими.

До триремы оставалось не более тридцати шагов. Очередной взмах руки, и на врага устремился очередной рой стрел. Увы, на этот раз Гейдрес ошибся: большая часть стрел ударилась о корпус триремы, почти не причинив ей ущерба.

Затем Раскос что-то крикнул по-фракийски, и его матросы схватились за борт судна.

— Это приказ приготовиться к бою, — пояснил Веспасиан Сабину и Магну.

— Спасибо, — отозвался Магн, хватаясь за поручень. В отличие от Веспасиана, он так и не научился понимать по-фракийски.

Веспасиан широко расставил ноги и весь напрягся в ожидании носового толчка. Но в самый последний момент трирема отклонилась влево и подняла весла правого борта.

Веспасиан услышал, как Раскос выкрикнул очередной приказ, а в следующий миг их корабль отклонился вправо в попытке обойти трирему. Похоже, капитан пиратского судна предвидел этот маневр. Как только нос квинквиремы описал дугу, он убрал весла левого борта и, со всей силы толкнув рулевые, вернул свое небольшое, более маневренное судно в прежнее положение. Затем почти вплотную подвел его к левому борту квинквиремы, осыпая ту с близкого расстояния стрелами. За этим тут же последовала попытка взять судно на абордаж.

Какую команду отдал Раскос, — был ли это приказ убрать весла или что-то еще, — этого Веспасиан не мог сказать. В любом случае капитан опоздал. Пиратская трирема в буквальном смысле сбрила весла левого борта, обламывая их, словно прутья. Лишь оглушительный треск свидетельствовал о том, что ломаются не тонкие ветки, а массивное дерево. Каждое новое столкновение сопровождалось мощным толчком, от которого и защитники квинквиремы, и пираты попадали на палубу. Внизу раздавались крики ужаса: кричали раненые рабы. От ударов рукоятки весел, к которым они были прикованы, врезались им в лицо, в горло, в ребра, в буквальном смысле вырывая их с их скамей, а в следующий миг ножные цепи, которыми они были прикованы к полу, не менее мощным рывком возвращали их назад. От движения триремы обломки весел выворачивало назад, и те рабы, что имели несчастье погибнуть не сразу, были вынуждены терпеть новые мучения, растянутые цепями до тех пор, пока сухожилия на запястьях не выдерживали и лопались. И тогда несчастным отрывало кисти, которые, словно выпущенный из пращи камень, описывали в воздухе дугу и с омерзительным стуком падали на доски палубы. Видя весь этот ужас, рабы, прикованные у противоположного борта, начинали биться в истерике, которая грозила в любую минуту обернуться общей паникой. Грести они перестали.

Лишившись весел правого борта, квинквирема завертелась на одном месте, отходя от своей мучительницы-триремы, которая продолжала двигаться прямым курсом, обламывая остатки весел. Вскоре ее нос поравнялся с мачтой, и группа захвата из тридцати человек временно оказалась в ловушке. Толчки прекратились, и верхняя палуба застыла неподвижно.

Как будто по сигналу, все тотчас вскочили на ноги, отлично понимая, что если хотят жить, то дорого буквально каждое мгновение. Расстояние было слишком близким для стрельбы из лука, и тогда враги просто бросились друг на друга в рукопашную. Веспасиан выхватил из ножен меч и прыжком устремился вперед, слыша, как вокруг него со свистом рассекают воздух ромфайи фракийцев. Исполненный ярости, он бросился на ближайшего противника. Не имея, в отличие от пирата, щита, он тем не менее левым плечом врезался в обитый кожей деревянный оплон и оттолкнул его владельца назад. В следующий миг, словно молнией, сверкнув мечом, из-за щита замахнулась рука противника прямо на Веспасиана, вынудив его занести свой меч высоко над головой, чтобы затем обрушить его на вражеское запястье. Мгновение, и его клинок полоснул пирата по руке. Фонтаном брызнула кровь. Пират с криком отдернул руку, вернее то, что от нее осталось. Отсеченная кисть с зажатой в ней рукояткой меча с глухим стуком упала на палубу. Быстрый выпад, нацеленный противнику в горло, и крик оборвался. Веспасиан, не теряя зря времени, схватил его щит, присел и огляделся по сторонам. Справа от него Сабин и Артебудз сошлись с противником в рукопашной схватке. Слева Магн и Ситалк, а также Гейдрес со своими фракийцами и остатками команды, словно косцы на пшеничном поле, размахивали ромфайями, прокладывая себе дорогу среди пойманных в ловушку пиратов.

Привыкшие нападать на суда в южной части Эгейского моря, где защитники чаще сражались на коротких мечах, пираты сбились в кучку под натиском длинных искривленных двуручных клинков, обрушивавших удары направо и налево.

Не зная дисциплины воинского строя, они, вместо того чтобы образовать из щитов стену, позволили фракийцам разобщить их и теперь платили за это дорогую цену отсеченными конечностями и головами, которыми уже была усеяна обагренная кровью палуба.