Палач в нетерпении

— Дорогой ты мой, совсем все не так. Просто ты попытался изобразить из себя Перри Мейсона, а вышло довольно фигово. Не потому, что ты такой неудачник, а потому, что нельзя по детективам учиться сыску! Это у них там все как по писаному, а на деле все не так! Все корявенько, подленько, и разыскать иногда след совершенно невозможно, ну хотя бы крошечную ниточку найти, за которую потянешь! Не мне тебе это объяснять — я-то в отличие от тебя в прокуратуре не работала…

— Но ведь определенного эффекта мы добились?

— Добились, — вздохнув, согласилась я. — Только вот какого? Я-то эту ниточку как раз и собиралась найти. А теперь мне надо думать по новой. Хотя… Может быть, ты и прав. Может быть, мы сможем чего-то добиться и таким способом.

Я опять взглянула на фотографию. Итак, убитый был юношей?

А у Тани был странный брат, о котором предпочитают помалкивать. Причем и сама Таня нам о нем ничего не сказала. И почему-то мне кажется…

А если от Тани добивались совсем другого? Предположим, что этой фотографией ей хотели намекнуть совсем не на нее?

Я закусила нижнюю губу, пытаясь сама оценить здравость моих рассуждений. Что-то у меня не связывалось. Пока я еще не могла определить, так ли уж они абсурдны, как кажутся изначально.

Резко встав, я чуть не опрокинула стул.

— Ты куда? — поднял на меня изумленные глаза Ларчик.

— А к нашей добровольной «пленнице», — усмехнулась я. — Напою ее кофе и попробую выяснить, что там у нас за братишка.

— Твое решение не лишено здравого смысла, — заметил этот нахал.

— В отличие от твоих скоропалительных, хотя и эффектных, задумок, мои решения вполне рациональны всегда, — отпарировала я.

* * *

Она скорее всего прекрасно слышала все, о чем мы говорили. Сейчас она сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на меня. В ее взгляде теперь появились льдинки.

— Кофе будешь? — спросила я.

— Наверное, — ответила она.

— Определенный ответ, — хмыкнула я. — А поточнее нельзя?

— Буду.

Я вышла на кухню и вернулась с двумя чашками.

— Итак, — начала я, — тебе все-таки стоит наконец быть с нами откровеннее.

Она едва заметно поморщилась, как будто я подмешала ей в кофе неимоверную гадость, и промолчала.

— Таня! — окликнула я ее.

— Что?

Она смотрела на меня глазами побитой собаки.

— Ну, и что в этом мире изменилось, что ты вдруг начала думать, что я тебе враг?

— Я так не думаю, — сказала она, обращаясь скорее к стене. — Просто теперь вы мне не верите.

— Естественно, — согласилась я. — Если бы ты нам сразу все рассказала о своем братце. И Пенс мог бы быть со мной откровеннее. Разве он не знал?

— Почему? Они друзья. Это я его просила… Мой брат, Саша, тут ни при чем, — горячо возразила она. — К этой кретинской истории он никакого отношения не имеет. В остальном же…

Она отпила маленький глоточек из чашки и подняла на меня свои ясные глаза.

— Эта старая корова совершенно права. Да, я выхожу замуж за Никитича не по любви. Мне нужна его помощь. И не только она… Знаешь, сколько стоит материал, чтобы сделать мою коллекцию? Коллекцию, которую я назвала «Виконтесса»?

— Представляю, — кивнула я. — Название обязывает ко многому.

— А я очень хочу ее сделать, — хрипло проговорила она. В ее глазах зажглись огоньки азарта. — Представь себе шифон, бархат — маленькие россыпи жемчуга! И все это похоже на полет облаков или ночные звезды… И совершенно наплевать, что никто это не сможет носить, — потому что я, черт возьми, хочу создавать красоту, а не повседневную серость, от которой меня мутит! На такие вот коллекции нужны деньги. У меня, конечно, есть эти гадкие деньги, но не столько, чтобы их хватило на мой замысел! И что мне делать? Разорять Витьку? А у Никитича этих поганых баксов немерено. Сама видела, в каком особняке он проживает. Поэтому у меня был единственный выход — выйти за него замуж. А так как он женится только в случае страстной, неземной любви — я и разыгрываю ее по мере моего слабенького актерского дарования! Чтобы никто не подумал, какая Танечка сука, вот вы, например… Хотя, может быть, это и правда. Что я очень подлая тварь… Ну и что? Почему же ты не говоришь мне, что я отъявленная негодяйка? Ведь думаешь-то ты именно так!

— Я думаю совсем о другом.

— О чем? — опешила она. — Я тебе исповедуюсь, как священнику, а ты думаешь о чем-то своем?

— Да не о своем, — отмахнулась я. — И тебя я внимательно выслушала. Просто одна мысль у меня не выходит из головы…

Я посмотрела в широко распахнутые глаза Танечки и решительно спросила:

— Таня, твой брат — фрик?

* * *

Сначала она таращилась на меня, как будто не верила своим ушам. Ее губы беззвучно шевелились. Потом она вдруг расхохоталась.

— Кто? — пробормотала она, пытаясь остановиться. — Кто он?

Я ждала, когда она успокоится.

— С чего ты взяла, что он фрик?

— Просто подумалось… Понимаешь, дело в том, что на фотографии, которую тебе прислали, не женщина. Может быть, тебе хотели намекнуть на брата.