Палач в нетерпении

— Ты помогаешь совершать преступление, — пробормотал он, пытаясь найти в своем лице хоть какие-то изменения.

Нет.

Их нет и не будет. Только маленький прыщик возле носа. Нахмурившись, он его решительно выдавил. Почему-то это ему очень не понравилось. Рука замерла, и в груди появилось непонятное чувство.

Оцепенение.

«Ты идешь в никуда», — предупредил он сам себя и понял, что ему все равно.

Лишь бы с ней ничего не случилось.

Лишь бы она… Бог мой, но как она могла? Такая чистая, такая неземная женщина — и так умело врать!

В двери белел конверт. Он не заметил его сразу — теперь же его взгляд был прикован к этому пятну, такому привычному и такому зловещему.

«Успокойся, это очередное послание от «Ридерз Дайджест», — сказал он себе. Предложение поиграть в игре, заранее рассчитанной на твой проигрыш…

Но его руки уже подрагивали.

Внутренняя истерика начиналась и явно побеждала природное хладнокровие.

— «ПОИГРАЛИ И ХВАТИТ», — прочитал он шепотом название или послание и опустил руки.

Страх ударил его откуда-то из глубин сознания.

— Нет, — пробормотал он, беспомощно оглядываясь, будто ища поддержки от этих безмозглых стен, — нет…

Он впервые не знал, что ему делать. Какой выход найти из создавшейся ситуации, все более и более напоминающей тупик?

* * *

— Да все теперь будет нормально, — объясняла мне добродушная врачиха. — Конечно, не появись вы, невесть чем бы это кончилось… Вообще как-то странно. Что ж она, не знала, какое у нее давление?

— Что вы этим хотите сказать? — сдерживая свое непраздное любопытство, спросила я.

— Знаете, такое ощущение, что она его еще подняла. То есть дело в том, что у нее был обычный легкий приступ, но… Она скорее всего перепутала таблетки. Сейчас ей уже получше, но все-таки надо отвезти ее в клинику — при таком скачке и до инсульта недалеко… Или это волнения так сказались?

«Палач в нетерпении», — отчего-то вспомнилось мне.

Выйдя из салона, я направилась прямиком к гаражу Пенса, по дороге купив еще один конверт, и, обнаружив еще одну книжку с той же самой блондинкой на обложке, купила и ее.

«Надо будет все это внести в реестр расходов», — усмехнулась я.

Знать, кто проделывал такие отвратительные штуки, было мало.

У меня пока не было никаких доказательств. А прийти и сказать ему — я тут вас вычислила: письма писали именно вы. И что дальше?

Ах, скажет он мне, действительно! Как это я, такой бессовестный, писал их! И как я вам благодарен за то, что вы сумели догадаться об этом!

Я рассмеялась.

Мне сейчас было нужно, чтобы этот человек сам себя выдал. И как ни удивительно, у меня не было ни капли стыда, что я действую его методами!

Но вот почему он это делал и чего он добивался?

Глава 10 «Пленники безумной страсти»

На улице теплую погоду, так напоминающую лето, сменила холодная слякоть — только что прошел дождь, и теперь воздух был холодным и влажным.

— Нечему удивляться, — с тоской по ушедшему теплу пробормотала я. Все-таки октябрь, и ничего с этим не поделаешь.

Почему, когда появилась на свет Ларчикова кукла, у моего «подозреваемого» был такой странный взгляд?

Удивление и оторопь.

Кто-то еще играет в мою игру — вот что означал этот жест! Во всяком случае, мне показалось именно так.

Нет, я совсем не такая уж глупая, чтобы строить обвинение только на догадке.

Мне нужно, чтобы он доказал свою причастность ко всему этому. Но как?

Все упиралось в одну деталь.

Я не могла понять его мотива.

А нет мотива — какое, к черту, преступление?

— Ладно, Александра, — сказала я себе. — Главное — относись ко всему философски. Все устроится, если ты будешь сохранять спокойствие и терпеливо ждать. Все устроится, вот увидишь.

* * *

Примерно то же самое мне сказал и Пенс, которого я в очередной раз потревожила бестактным вторжением в его владения.

— Сашка, — сказал он, выслушав мое сбивчивое повествование и вытирая руки грязной тряпицей. — Почему тебе вдруг пришло в голову, что это он?

— Ну вот, — расстроенно махнула я рукой. — Так я и знала… Безосновательное обвинение, да?

— Да нет, я бы так не сказал, — задумчиво молвил Пенс, — потому что…

Он замолчал, задумчиво обозревая «Судзуки» и хлопая длиннющими ресницами.

— Ну? — спросила я, начиная терять терпение. Мог бы полюбоваться своим «возлюбленным» после завершения сей интригующей фразы.

— Потому что я и сам почему-то именно на него подумал. Даже не «почему-то», а просто там, на вечеринке, была одна ситуация, когда я буквально увидел, как он это делает. Он стоял, смотрел на Таньку, и его губы шевелились. В тот момент он вряд ли думал, что его кто-то видит, потому что находился в тени. Но, так как я пытался избежать близкого контакта с сексуальными меньшинствами, я смотрел именно на него.

— Так что он прошептал? Ты это слышал?

— Нет, но… Разве по губам можно догадаться?

— Можно, — сказала я.

Пенс развел руками:

— Все, что я понял, — это только, что он шептал какой-то стишок. Смотрел на Таньку, шевелил губами, читал стишок — вроде бы ничего зловещего, да? Если бы не странноватое выражение лица…

— Пенс, почему ты мне это не рассказал сразу? — простонала я. — Почему? Почему?