Палач в нетерпении

Выйдя из машины, он оглянулся. Ему на какое-то мгновение показалось, что кусты шевельнулись. Он даже сделал шаг в сторону густого самшита, но передумал.

— В конце концов так можно стать параноиком, — пробормотал он.

Полученное письмо не давало покоя. Кто-то из них догадался обо всем.

«Не думай об этом», — приказал он себе. И, стараясь прогнать мысли, способствующие, по его убеждению, плохому цвету лица и нарушению обмена веществ — где-то он об этом прочитал! — насвистывая марш тореадора, он двинулся по направлению к дому.

В почтовом ящике что-то белело.

Он потянул за уголок конверта и обнаружил, что конверт опять не подписан!

Волна страха заставила его побледнеть. Он взял себя в руки, разорвал конверт и достал новое послание.

— «С меня хватит», — заявила ему белокурая дамочка, как две капли воды похожая на Таню Борисову.

Он попробовал усмехнуться, но сам понял, что на его лице в данный момент не улыбка, а гримаса.

Быстро пройдя внутрь дома, он вытер со лба капельки пота.

— Все нормально, — пробормотал он. — Все у нас нормально, даже тогда, когда кто-то нас пытается свести с ума.

Ему не давала покоя мысль, что этот «кто-то» умен настолько, что быстренько уловил эту схему. Только вот не больно-то у него хорошо со вкусом, усмехнулся он. Потому что этот «кто-то» присылает ему творения бульварной литературы.

— Не хватает вам изысканности, любезнейший, — проворчал он, открывая дверь в свой кабинет. — Вы просто банальный гражданин, и…

Фразу он не договорил.

В его собственном кресле, вальяжно раскинувшись, сидела надувная блондинка и, глядя на него пустым взглядом, совершенно нагло улыбалась ему. А к ее шее была приделана записка со стихами, и, когда он, повинуясь скорее внутреннему импульсу любопытства, нежели инстинкту самосохранения, подошел ближе, нагнулся и прочел, ему стало совсем не по себе.

Любимая, в губительной тюрьме
Едва жива, уже не мучит плач…
Ощупай шею, узница, во тьме —
Тебя нетерпеливый ждет палач.

Прочтя эти строчки, он отшатнулся, пробормотал: «Черт побери», — и закрыл глаза.

Нет, тот, кто начал играть с ним в эту сумасшедшую игру, не был таким уж «бульварщиком»! Более того, впервые за много дней он почувствовал, что ему сейчас страшно.

— Чего же он от меня хочет, — пробормотал он. — И кто он? Кто?!

* * *

— «Кто? Почему он это делает?»

Далее следовало шипение, и я уже совершенно отчаялась услышать нечто вразумительное. Придется все-таки действовать самой. Из этой записи ничего не вытянешь. Просто ходит такой вот мужичонка, обиженный, как покажется на первый взгляд, несправедливо, и бормочет, расстроенный моими такими славными подарками.

Этак еще и меня к уголовной ответственности притянут!

Магнитофончик мой записывал все, что происходило в комнате.

Он бормотал себе что-то под нос, но — вот ведь что интересно, в милицию с моими дарами совершенно не собирался!

И даже не звонил нам с Ларчиком, хотя знал номер телефона.

Так что мои надежды, что я была права, все-таки пока не угасали.

Вот так он и кружил, подобием смертельно раненной птички, по комнате, и вдруг шаги его прекратились — он остановился.

* * *

Он остановился напротив куклы.

Она продолжала улыбаться ему своей многообещающей улыбкой, предлагая ему все радости «сексуального одиночества».

— Сука, — сказал он ей, что мне показалось немного неинтеллигентным, — значит, ты думаешь, что я не пойму, кто это все делает? Думаешь, ты меня вычислила и я побегу к тебе с признаниями? Да?

* * *

Ах, наконец-то зазвучал его голос! Я смело и гордо предположила, что это — мне, и он тут же мои догадки подтвердил, поскольку продолжил более откровенно:

— Маленькая рыжая шлюха, вот кто все это проделывает! — проворчал он себе под нос. — Ну, хорошо, посмотрим, кто выиграет. Тот, кто сует свой нос в чужие делишки, или…

* * *

Он схватил свой плащ, влез в него и сделал шаг к выходу. Потом вдруг уселся и сказал сам себе:

— Нет, этого она не добьется! Я уже знаю, что делать.

Он поднял телефонную трубку и начал набирать номер.

* * *

И больше всего я боялась, что он сейчас набирает именно лариковский номер. Тогда…

— Тогда бери мочало и начинай сначала, — проворчала я. — Тогда мы окажемся полными придурками, а он выйдет сухим из воды…

Мириться я с этим не могла и встала.

Пенс опустил меня рывком назад и прошипел:

— Ты хочешь все испортить?

— Что? — не поняла я.

— А ты сначала послушай, кому он звонит! Если ты сейчас объявишься на пороге, он просто положит трубку!

Я опустилась назад и прислушалась.

Вот чего я не ожидала — так только не этого! Ну уж никак не этого!

* * *

Все, мое терпение иссякло!

То, что я услышала, заставило меня круто переменить все планы.

— Пенс, — сказала я. — Ты сейчас поедешь к Ларикову. И не спорь со мной — женихи не спорят, женихи соглашаются со всем, что говорят их невесты. Вот станешь мужем, тогда начнешь мне указывать, как мне надо себя вести.

На этот раз он промолчал. Только спросил: