Палачи

— Я жив, — ответил он и, прополоскав рот дождевой водой, сплюнул кровавую слюну. — Мне просто стыдно. — Он ухватился за протянутую Олегом руку и сел. — Впервые в жизни хочется извиниться перед мародёрами. Они были правы, это тварь. Настоящая тварь. И эта его рука… Это ведь рука, мне не привиделось? Выходит, он всё время прятал её под шинелью. А я и не понял. Думал, инвалид, может, горбун. Вообще не понял, что это мутант. Он говорил, как человек. Конечно, ерунду всякую, но ведь и люди часто говорят ерунду. Это уже не зомби с их бормотаниями, не псевдоплоть, имитирующая человеческую речь, это… Я даже не знаю, что это такое.

— Это излом, — произнёс незнакомый голос и натужно закашлялся. — Я же кричал вам: берегитесь излома. А эту тварь так и зовут — излом.

Давешний старичок из берёзовой рощи стоял рядом с трупом мародёра в кожаном плаще и тяжело опирался на рогатину, раздвоенный конец которой держал под мышкой, точно костыль. Одет он был в тёмно-коричневый дождевик, из-под которого выглядывали голенища резиновых сапог, и чёрную вязаную шапочку.

— Насилу допрыгал до вас, — сказал он.

— А что с ногой? — Михаил смерил старика таким взглядом, что Олег не смог сдержать улыбки. Кажется, о таких ситуациях принято говорить: «Обжёгшись на молоке, дует на воду». Допустив оплошность с изломом, Столяров готов был видеть потенциального врага в каждом инвалиде.

— Подвернул, кажись, — спокойно ответил новый знакомый. — Когда вот от этого убегал. Я ведь тоже не вдруг сообразил, что это излом, а только когда он со мной заговорил, ну и шинельку, значит, распахнул… — Старик вздохнул. — Я за ружьишком потянулся, а он его — хвать! — и за ремень на ёлочку повесил. Маленькую такую ёлочку, метра, может, четыре в высоту, и аккурат на самую верхушку, вместо звезды. Я, конечно, бежать, он — за мной. Впереди канава, за ней две осинки, а между ними — «чёртова паутина» натянута, я её как раз незадолго до этого заприметил. Натянута невысоко, мне приблизительно по грудь. А её ж не увидишь ни в жизнь, если не знаешь, как правильно смотреть. Ну, думаю, я-то под «паутину» поднырну, а этот дуралей вляпается. Или хоть ручищей своей заденет, и станут они дальше по отдельности век доживать: отдельно рука, а отдельно дуралей. Да и век тот невелик будет, минуты, может, три. В общем, всё это я прикинул на бегу, а кой-чего не учёл. Канавы у меня под ногами. Я от одного её края оттолкнулся, а до другого не долетел. Самой малости не хватило, полметра, может, метр. Кувыркнулся я, значит, на дно канавы, попробовал встать — а не получается. Левая нога сама собой подгибается. Но вроде не сломана, наступать худо-бедно могу, просто не держит. А уродец уже тут как тут. Калечить-убивать почему-то не стал, только поклажу мою схватил — и назад побежал. Наверно, колбасу в рюкзаке учуял. Ну, делать нечего. Отсиделся я немного, пришёл в себя, подобрал палку подходящую и похромал домой. Хромаю и думаю: ладно хоть жив остался. Хотя хабара, что и говорить, жалко. Поднимаюсь на пригорок, смотрю — а за уродцем уже бандиты увязались. А за бандитами — вы. А потом такое началось… В общем, верно говорят: «Что бы ни случилось, всё к лучшему». Лучше быть хромым, чем мёртвым.

— Это верно, — согласился Михаил, не без труда поднимаясь на ноги.

Он подошёл к мутанту и несколькими пинками заставил его руку распрямиться во всю длину. Затем сделал два с половиной шага, отмеривая расстояние от подмышки мутанта до огромной кисти. Развернулся и прошагал в обратную сторону — шаг, другой и третий, поменьше.

— Два метра, — потрясённо сказал Столяров. — Два метра! Он ведь мог, не нагибаясь, шнурки завязывать. Как, ты говоришь, этого урода звать? Изгиб?

— Излом, — подсказал старик.

— А, ну да, излом. — Михаил посмотрел на Олега. — Ты слышал о таком?

У него был настолько растерянный вид, что Гарин даже не огрызнулся в ответ. Хотя в другой ситуации он бы обязательно уточнил, кому именно адресован вопрос: курьеру Олегу Гарину, прошедшему недельный курс подготовки перед отправкой в Зону, или сталкеру по имени Дизель, от которого Олег через «венец» унаследовал часть воспоминаний. Впрочем, ответ в любом случае был бы отрицательным.

— Нет, — он покачал головой. — Никогда не слышал.

— Не доверяете? — без обиды спросил старик. — И правильно делаете. Я бы тоже незнакомому человеку не доверял. Кстати, меня Шустр зовут.

— Олег, — машинально представился Гарин. — А это — Михаил.