Палачи и герои

Часть бойцов НКВД организовали круговую оборону. Другие кинулись тушить огонь. Таскали ведра с водой, пытаясь напоить ею ненасытное пламя. Сбивали доски с заколоченных дверей амбара. Выводили на улицу полузадохнувшихся людей.

Спасли семьдесят человек. Единственно плохо, что из-за тушения пожара не организовали преследование, и банда оторвалась.

– Ничего, еще свидимся, – с угрозой пообещал Иван.

На что у командира роты были сильная выдержка и пренебрежение к сантиментам, но и у него комок в горле встал, когда к советским воинам прижимались спасенные заплаканные детишки и пищали по-польски слова благодарности. А ксендз упал перед ним на колени:

– Да проклят будет тот поляк, который на русского пойдет!

Иван поднял его на ноги.

– Страшные времена, господин русский офицер! Жизнь человека не стоит и обломка злотого, – посетовал ксендз.

На Западной Украине, в отличие от Восточной, советские войска чаще встречали вовсе не как освободителей. Проходя через села, Иван ловил на себе настороженные, а то и ненавидящие взгляды. Однако были поселки, где им искренне радовались. Особенно доброжелательны были поляки, которые не знали, доживут ли до следующего дня или к ним придут немецкие каратели, оуновские кровопийцы.

В Гжейду советский солдат успел вовремя. А вот в село Могилицы опоздали на каких-то несколько часов. Бандеровцы уже ушли, оставив около села захоронение с сотней растерзанных, зарезанных и расстрелянных стариков, женщин и детей. Даже деревья бандиты выкорчевали, чтобы ничего не напоминало, что здесь жили поляки. Рота сумела взять совместной операцией со СМЕРШем часть банды. По приговору трибунала десяток бандитов были повешены.

«Никогда их не жалей», – вспоминал Иван слова особиста Рубана с его первой стрелковой дивизии. А кого здесь жалеть? Выродков, укладывающих штабелями убитых детей и женщин? Тут не о жалости надо думать, а о том, чтобы не ожесточиться против всех местных и сдерживать себя. «Только справедливость изменит этот мир к лучшему» – так ему всегда внушал дед. И нужно быть оружием справедливости, а не террора. Но справедливость требуется наводить безжалостно.

Били бандеровцев, били, а они все не кончались. На освобожденных от фашистов территориях у националистов имелись заповедные леса, куда не ступала нога советского солдата. Доходили сведения, что там созданы мощные инженерно-оборудованные оборонительные позиции, благоустроенные расположения, имеются даже бронетехника и артиллерия. Оттуда бандиты вылезали на кровавый промысел. Иван понимал, что рано или поздно вопрос с этими заповедными угодьями придется решать. Ну а пока НКВД било только по хвостам.

Боевые выходы. Передислокации. Обустройство на новом месте. И снова выходы.

Добираясь до расположения, где можно прикорнуть хотя бы на несколько часов, бойцы роты валились на железные кровати как подкошенные. Иван себе такое позволить не мог. Организовать посты, боевое охранение, выставить заслоны и секреты. Проверить несение службы. И уронить голову на стол, где разложена карта местности, проснувшись через несколько часов от того, что его теребит замполит Баранов:

– Товарищ капитан, пора!

И опять выезд. Урчание моторов. Влажные от дождей леса, где за каждым кустом может таиться твоя смерть. Вперед, НКВД!..

Иван пил крепкий чай, разгребая с писарем бумажные завалы. Единственное, что ставили всегда в вину молодому командиру роты, – это его нежелание вести бумажную работу. Заставлял он себя с трудом, отлынивая по любому удобному поводу. Сейчас отдал себе приказ – надо работать. И обрадовался, когда его отвлек от этого дела зашедший в казарму командир батальона, ставший уже родным за месяцы совместной боевой работы.

– Да сиди ты, – махнул комбат рукой, видя, что ротный порывается вскочить и отрапортовать. – Отдыхаете?

– Так точно.

– Только что сообщили. Скончался Ватутин.

Командующий Первым Украинским фронтом генерал армии Ватутин был ранен 29 февраля 1944 года в результате засады отряда УПА в зоне ответственности бригады – на участке шоссе Корец – Ровно. Врачи ничего не смогли сделать. И вот теперь, 15 апреля, пришла весть о его кончине.

Ивана как будто под дых ударили. Ему пришлось служить под командованием этого самого молодого командующего фронтом. Не только огромный военный талант отличал генерала, но и честная, открытая душа. Для солдат и офицеров он был как отец родной. Всегда делал все, чтобы сберечь личный состав, в отличие от некоторых других генералов. Это огромная потеря для всей армии.

– Сталин объявил огонь из орудий и траур, – продолжил комбат.

– Сочтемся с выродками, – Иван сжал кулаки до белизны в костяшках. В нем крепла отчаянная решимость не давать себе ни отдыха, ни послабления, пока последнюю бандеровскую сволочь не отправят в могилу или ГУЛАГ.

– Скоро получим возможность посчитаться, – произнес комбат.

– Что-то готовится?

– Что-то непременно готовится. А ты готовься завтра в Гошанский район. Там в лесах банду Шворного видели…

Глава 29