Палачи и киллеры

Чернов по натуре был человек жестокий и самодур. Он не терпел возражений и на этой почве расстрелял двух казаков. Унгерну донесли. Было произведено негласное дознание, из которого барон узнал, что в поощрении самодурства виновна г-жа Голубева. Чернов был вызван в дивизию. Он приехал, но барона не было. Я устроил его у себя в палатке и так как не знал, в чем дело, то пошел доложить о приезде прапорщика генералу Резухину. «На лед эту сволочь!» – приказал генерал, а сам отправил конного к барону.

Унгерн прислал Бурдуковского с приказом: «Выпороть Чернова и сжечь живьём».

Среди лагеря рос огромный столетний дуб. Его ветви широко расстилались над землей, и этот дуб стал участником страшного дела. Вокруг него разложили громадные кучи хвороста, обильно полили «ханою» и стали ждать. В это время вблизи совершалась жестокая экзекуция. Чернову дали 200 бамбуков, тело его превратилось в кровавые лоскутья. Голого привели к дубу. Привязали и подожгли хворост. Защелкали сухие ветки, и огненное пламя высоко взметнулось к вершине. На казнь пришла смотреть вся дивизия, но через несколько минут почта все ушли. Жгутовые нервы унгерновцев не выдержали страшной картины. Было жутко и противно за человека, за его дела и ум. Около места казни остались немногие. Среди них: торжествующий «квазимодо» Бурдуковский, ротмистр Забиякин и хорунжий Мухаметжанов – личные враги сжигаемого.

Испытывая жесточайшие муки, Чернов не произносил ни одного слова, и ни одного стона не вырвалось у него из груди. Но когда огненные языки стали лизать туловище, а кожа на ногах завернулась, как завертывается подошва, брошенная в огонь, и сало полилось и зашипело на ветках, несчастный поднял голову, вперил страшный, жуткий взгляд в нескольких зрителей человеческих мук, людей-садистов, отыскал среди них Мухаметджанова, выпрямился и через весь костер, с вышины, плюнул хорунжему в лицо. После этого сжигаемый вперил свой взгляд в ротмистра Забиякина, долго смотрел на него и потом бросил: «А за тобой, Забиякин, я сам приду с того света и там создам такой эскадрон, что самому барону страшно будет». После этого силы оставили его, голова опустилась, и он, по-видимому, впал в беспамятство.

Скоро веревки перегорели, и труп несчастного упал в костер. Он обуглился, а волосы на голове превратились в курчавый и черного пепла барашек. Труп Чернова выбросили в овраг.

После страшной казни прапорщика Чернова прошло несколько дней. Барон был уверен, что в расстреле казаков принимала косвенное участие г-жа Голубева, и приказал вызвать её из обоза в дивизию. Г-жа Голубева приехала. Эта отважная женщина-красавица не льстила себя надеждой на что-либо хорошее, но из чувства гордости и женского достоинства приехала на казнь. Барон приказал поместить её в юрту к японцам. Те были ошеломлены, поражены её красотой, и любезность их была бесконечной. Прошло часа два, Барон вызвал к себе мужа Голубевой и сказал ему: «Ваша жена ведёт себя неприлично. Вы должны наказать её» «Как наказать, ваше превосходительство?». – «Дадите ей 50 бамбуков». Голубев замер, а барон обратился к адъютанту: «Ты будешь наблюдать, и если муж плохо будет наказывать свою жену, повесить их обоих. Понял? Идите». Голубев шёл пошатываясь. Потом остановился и говорит: «Есаул! Мы были с вами в хороших отношениях. Помогите мне. Дайте револьвер, и я сейчас же застрелюсь». «Бросьте говорить глупости. За эти ваши слова и меня барон повесит», – ответил я. Описывать жестокую картину экзекуции не стоит, она жутка, безнравственна, но несчастная женщина выдержала наказание без стона и мольбы. Молча встала и пошатываясь пошла в поле. Потрясённый зрелищем адъютант приказал вестовому взять её под руку, а сам с докладом отправился к барону: «Ваше приказание выполнено!». «Хорошо, послать её на лед, пусть там ещё походит», – сказал он. «Ваше превосходительство, да она и так еле жива». – «Молчать и исполнять то, что я говорю. Не сдохнет!» Адъютант понуро зашагал к жертве: «Слушайте, мадам, меня вы простите, но что я могу поделать, когда каждую минуту жду вашей же участи. Барон приказал вам идти на лёд». Женщина молча пошла к реке. Дошла до середины, зашаталась и упала. Адъютант уговаривал её встать: «Мадам, продержитесь ещё немного. Вы же замёрзнете». Но женщина не подымалась, и офицер бросился к барону: «Ваше превосходительство, она стоять не может. Замёрзнет ещё». – «Ну, ты раскис от юбки. Скажи ей, что если она не будет ходить, то ещё 25 бамбуков получит. Ну, марш, юбочный угодник!»