Палачка

Упоминание о Ней перевело эшелон мыслей Влка на другие рельсы: покачиваясь и лязгая на стыках, они с Лизинкой примчались назад, к пограничной станции. Щелкнув, минутная стрелка сделала очередной скачок. Он осознал, что через четверть часа они минуют границу и путешествие завершится. В его душе царило безмятежное умиротворение, знакомое каждому, кто одержал победу над самим собой. Когда вчера вечером его пальцы неистово рвали пуговицу на ширинке, в бой ринулась лучшая часть его «я» — нежная, лирическая сущность, которая оставалась невостребованной в работе и потому жаждала проявиться в личной жизни. Нет! После Машина и Шимсы Лизинка наконец имела право на такую любовь, которая гармонировала бы с ее обликом и возрастом, — любовь, которая, прежде чем углубиться в густую чащу страстей, долго плутает по аллеям невинного обожания. Нет, он не допустит, чтобы по его вине ей не досталось положенных ласковых слов и робких прикосновений! Единоборство души и тела вылилось в решение, расставившее все по своим местам: прежде всего нужно переговорить с Маркетой, она женщина умная, практичная, ей осталось еще несколько лет поработать, потом — гарантированная пенсия, и в конце концов она — единственная, кто всегда его понимал. Поймет и сейчас. Когда она убедится, что его решение твердо, у нее спадет нервное напряжение последних дней; она поймет, что от их разлуки гораздо больше пострадает он, и, уж конечно, не станет изводить его жалобным кудахтаньем.

Он словно наяву услышал, как она обращается к нему, отпуская его на свободу, и преисполнился сочувственной благодарностью. Его перестало бить электрическим током — влечение к спящей девушке угасало. Он прошел в свой номер, принял душ и лег спать.

Разбудил он ее по телефону довольно поздно: когда они завтракали, в ресторане отеля уже накрывали к обеду. За время, оставшееся до отъезда, они кинулись тратить валюту: Влк — немалую сумму, которую Лизинка контрабандой перевезла для него на своей груди, а она — в три раза большую сумму, которую обнаружила в конверте. В их покупках любопытным образом отразилось различие характеров. Из ста пятидесяти минут Влк больше двух часов выбирал, а потом купил сразу: Доктору — его любимые текилью и сангритту, Маркете — золотые часики в стиле начала века, тактично напомнившие ей о ее возрасте; на обратной стороне гравер по его заказу нанес даты их первой встречи и завтрашнего расставания. Этим Влк на всякий случай отрезал себе путь к отступлению, чтобы не поддаваться ненужной жалости.

Лизинка же, с той самой минуты как вошла в супермаркет, принялась покупать все подряд; на нее обратили внимание, и не только из-за внешности. Телекамеры наблюдения передали информацию охране, а та — в дирекцию. Вскоре появился служащий, за ним — еще один, чтобы носить за ней пакеты с покупками. Она не делала различий между матерью, отцом и собой, брала, что понравилось, совершенно уверенная, что всем доставит радость. Постепенно в руках у служащих появились: светильник с султаном гибких световодов, переливающихся всеми цветами радуги; охапка искусственной сирени; резиновые сапоги по пояс для рыбной ловли, покорившие Лизинку канареечной желтизной; кроме того, кукла с дистанционным управлением — у нее даже зонтик раскрывался; складной шкаф для одежды, разрисованный картинками на сказочные сюжеты; большая клетка для птиц с двумя ванночками; три сервировочных подноса, дно которых украшали увеличенные копии почтовых марок; небьющееся «венецианское» зеркало из настоящего плексигласа; куча всяких мелочей. До вокзала им пришлось нанять микроавтобус, и Влк не без злорадства загадал, чтобы они попали на «своего» таможенника: когда они выезжали из страны, нельзя было рисковать — их могли задержать; зато при возвращении хотелось отыграться всласть, да так, чтобы красавчик запомнил на всю жизнь.

Теперь, когда глаза Влка — благодатный сон ни как не шел к нему, и неудивительно, ибо мозг-то работал на полных оборотах, — блуждали по купе, заваленному Лизинкиными пакетами и свертками — отблески вокзальных огней и свет от встречных поездов преображали их в пестрый ярмарочный балаган, — он благодарил судьбу, даровавшую ему радость сопереживания незамутненному счастью прелестной малышки… Не он ли своими заботами и покровительством обеспечил ей такой удачный старт? Вот тут и вспомнилось, как стартовал он сам.