Паладинские байки

Джудо вышел из мансарды и спустился на второй этаж, где они с Аглаей сняли комнату, только через полтора часа. Маркус хмыкнул, дождался, пока тот скроется за дверью, и поднялся в мансарду. Стукнул в дверь и подождал, пока Мария откроет. Увидев, что Мария одета только в короткую, до середины бедер, сорочку, да и то наизнанку, спросил:

– И как?

– О-о, чудесно, – она потянулась, подняла с пола скомканное покрывало и улеглась в несмятую кровать. – Правду о сидских полукровках и квартеронах говорят. Вот бы теперь еще с натуральным сидом попробовать… – мечтательно улыбнулась Мария, накрылась одеялом и тут же и уснула, по-прежнему улыбаясь.

Маркус еще раз хмыкнул, разделся и сам улегся спать.

Аглая еще не спала, когда пришел Джудо, хоть уже лежала в постели, как назло – двуспальной. Да и то сказать, если бы они попросили номер с двумя кроватями, это выглядело бы странным. Так что Аглая только в одеяло поплотнее завернулась, словно в кокон. Так ей было спокойнее.

Когда паладин вошел, она приподняла голову и украдкой вздохнула: он выглядел очень довольным, от него пахло страстью, и он просто-таки лучился фейской магией. Точнее, не только ею, это была странная смесь разных сил, но главное, что сейчас он перед ее особым зрением посвященной выглядел очень необычно, сочетая признаки и мага, и высшего фейри, и посвященного… А еще теперь он вызывал еще большее желание, чем раньше. Аглая аж край одеяла укусила – так ей завыть захотелось.

И ведь это только первая ночь. А что будет дальше?

Джудо, не зажигая свет, прошел к умывальнику, снял рубашку, намочил полотенце и долго вытирался. Аглая уже без всякого стеснения пялилась на него, но ничего не говорила. Она не стала прикасаться к силам, чтобы видеть в темноте – не хотелось подвергать себя лишнему искушению. Так что видела она только силуэт в тусклом свете месяца, светившего в окно, и его необычную ауру.

А паладин, закончив обтирания, аккуратно развесил полотенце, надел рубашку, подошел к кровати, снял с нее свое одеяло и подушку, расстелил на полу, сел, разулся, снял штаны, оставшись в панталонах, и улегся, даже не укрывшись ничем.

С одной стороны, Аглая безумно обрадовалась тому, что он не стал ложиться рядом с ней на кровать. Но с другой... что там того труда – преодолеть расстояние между кроватью и полом? Нет, Аглая совершенно не опасалась, что Джудо к ней полезет. Наоборот. Она опасалась, что не сможет с собой совладать и сама полезет к нему.

«Ах, преосвященная Катарина, ну погоди же. Дайте боги только вернуться, уж я тебе, старая перечница, вопросы позадаю!!!» – Аглая повернулась спиной к той части комнаты, где спал Джудо, и принялась молиться про себя, чтобы хоть как-то справиться с одолевающим ее искушением.

Помогло. По крайней мере через час она смогла заснуть наконец-то.

Проснулась она еще до рассвета – от движения в комнате. Оказалось, Джудо уже встал, и теперь тихонько молился, стоя на коленях и перебирая четки. Он был уже полностью одет, и, как ни странно, далеко не так соблазнителен, как вчера вечером. Аглае даже стыдно сделалось за вчерашние мысли. Она выбралась из кокона одеяла, быстро умылась, оделась и тоже встала на молитву.

Пройдя полностью все зернышки на четках, Джудо закончил молиться и повернулся к Аглае. Она как раз тоже закончила, и только рот раскрыла, как он спросил:

– Примешь ли мою исповедь, посвященная сестра?

Она вспомнила, что он говорил – ему надо дважды в неделю исповедаться.

– Э-э… я еще никогда ни у кого исповедь не принимала… но давай. Деваться-то некуда…

Вопреки ее опасениям, ничего особенного на исповеди паладин ей не поведал. Наверное, не успел просто нагрешить с предыдущей исповеди. Про вчерашнее любовное приключение, правда, сказал, хотя оно никак не могло считаться грехом – ведь оба были свободные и совершеннолетние, а сам Джудо, хоть и паладин, имел на это дело разрешение, во-первых, а во-вторых, для посвященного Матери оно грехом тем более не считалось.

Закончив исповедаться, он встал, с наслаждением размял ноги и спину, и сказал:

– А вот теперь можно и позавтракать. А потом будем представление давать.

Представление получилось неплохим. Аглая ходила, пританцовывая, вокруг большого помоста, и наигрывала на мандолине разные шутливые песенки, в том числе и довольно похабные, Джудо ловко жонглировал разноцветными шариками, пританцовывая в том же ритме, что и она, и показывал незамысловатые фокусы с вытягиванием пестрых лент и платков из ушей, а под конец представления выпустил из своей шляпы стайку пикси, рассевшихся по всему помосту разноцветными огоньками.