Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров

Следующий заход оказался пустым: соль в магазине попросту закончилась, даже морская и адыгейская, и продавец, молодой парнишка, недобро улыбаясь, процедил, что очередной завоз ожидается не раньше конца недели. Спички, кстати, тоже кончились. Издав тяжелый коллективный вздох, вереница бабушек потянулась в соседние магазины, а Боря поспешил домой: сетка прицела в глазах продавцов проступала столь явственно, что у него начали возникать опасения за целостность кожных покровов и сохранность зубной формулы.

Дома, уже поздно вечером, Боря осторожно поинтересовался у мамы здоровьем дяди из Канады. Мама, всплеснув руками, умилилась: надо же, какое чадо заботливое! И села вызванивать родственника по скайпу. Тот, несмотря на их канадское утреннее время, оказался дома: дескать, что-то в спину вступило, пришлось вот отлеживаться. Проводив сына, удаляющегося на цыпочках в свою комнату, мама вернулась было к разговору, но спустя пару минут вздрогнула и была вынуждена прерваться. Из-за закрытой двери доносился смех, звук прыжков и вопли: «Да! Да! Йес-с! Все-таки сработало!!!» Покачав головой, мама вздохнула: опять дурит. Значит, завтра придется вести его за ручку на прием.

Соль, кстати, пригодилась: после выписки из стационара мама взялась квасить капусту и похвалила сына, который так предусмотрительно сделал запас. А то, говорят, в ближайшем магазине целый месяц с нею были перебои…

Охота на кукушку

Многие из вас, наверное, догадываются, каких усилий и смекалки порою стоит уговорить остро восскорбевшего главою пациента на то, чтобы он воспользовался нашей акцией «ляг в отделение и получи скидку на коммунальные услуги». И, возможно, вы не поверите, но иногда неменьшие усилия и смекалку приходится применить для того, чтобы отправить человека после курса лечения домой. И я не о том, что ему тут вдруг страшно понравилось – хотя бывают и такие, и речь о подобных случаях еще впереди. Я… впрочем, судите сами. История давнишняя, но показательная.

Игоря в отделении не знали разве что новички из числа больных. Сколько лет, сколько зим, сколько госпитализаций. Дошло до того, что заведующий стал оставлять под стеклом на столе в приемном покое записки с частоколом восклицательных знаков и горкой ятей, угадывающихся между ними: Игоря оформлять в отделение только в его присутствии (ять, ять, ять!).

А то взяла, понимаешь, его родительница моду – спихнуть тихой сапой сыночку в стационар да и забыть его там на очередные три, а то и четыре месяца. И ведь не выпишешь без нее: сын-то недееспособный, ключей она ему, понятное дело, никогда с собой не оставляет, не на дом же его после выписки привозить. Нет, один раз так и сделали – договорились с гвардейским экипажем барбухайки, дождались позднего вечера да и отправились на большой машине с мощным мотором в гости. Услышав за дверью «Мама, это я!», родительница так растерялась, что открыла – и получила сына на руки, с горячим пожеланием больше его в дурдоме не забывать. Ну понятно, что имбецил. И, да, мы все в курсе, что бывает порой ретив. Но свою задачу – сделать вновь тихим и ласковым – мы выполнили. Что же касаемо ума – извините, процедуру переливания серого вещества все никак не освоим, так что с этим разве что к Гудвину, Великому и Ужасному. Отчего же в интернат не оформляете, коли так трудно справляться? Ах, пенсия у него хорошая… А нам-то оно за что?

Впрочем, трюк с доставкой до дверей удался лишь единожды: с тех пор, сдавая сына в отделение (и всякий раз, ловя для того момент, когда заведующий уже отработал и не на дежурстве), она уходила в глубокое подполье, вроде как удачно совмещаемое с запоем (если верить соседям, утверждающим, что в этом деле она не то что любитель – профессионал). Домофон отключила, трубку не брала, светомаскировку вечерами строго соблюдала. Поэтому, узнав на очередной утренней пятиминутке, что Игоря, несмотря на все записки, снова умудрились положить в отделение без его ведома, заведующий открыл было рот… Но несколько секунд спустя, подвергнув жесткой цензуре все, что просилось на язык, и обнаружив, что в заготовленной тираде даже знаки препинания выглядят обсценно, лишь вздохнул. И твердо вознамерился накатить граммов этак сто пятьдесят коньяка. Потом, после смены. Но непременно.

Через пару месяцев, когда стало ясно, что мама Игоря и не думает за ним являться, а оперативно-разыскные мероприятия с привлечением участкового полицейского, соседей и соцслужбы откровенно забуксовали, заведующий вдруг получил благую весть от запыхавшейся от бега санитарки: Кукушка (так прозвал персонал родительницу их постояльца) приближается к отделению. Правда, не со стороны кабинета заведующего, а с той, где принимают передачи. Видать, сработало очередное грозное послание департамента соцзащиты, в котором намекалось о невыполнении опекуном взятых на себя обязательств. Не иначе решила вновь подкинуть сыну передачку и быстро ретироваться. А что, вот она, забота, вот они, чеки, – что еще надо?