Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров

– От последствий прочитанного в детстве Корнея Чуковского, – ответил я. – Кто бы мог подумать, что «Муха-Цокотуха» даст такой отдаленный эффект! А ведь приходит пора поколения, выросшего на Гарри Поттере и экранизации Толкиена. Нас определенно ждет много интересного!

Читать надо внимательнее!

Пожалуй, я не единственный из докторов, кто за годы работы вывел прямую корреляцию между продолжительностью предстоящих праздников и количеством пациентов, желающих попасть на прием именно в последний день перед их началом. Особенно в последние часа два-три перед окончанием смены. И всякий раз, созерцая оживленный трафик перед кабинетом и в районе регистратуры, гадаешь: какие же непреодолимые обстоятельства мешали этим людям прийти в любой другой из дней? Может быть, приметы какие особенные? Марс в печени Козерога, Сатурн промеж рогов Тельца, Венера в интересной позиции к Раку и уже вот где обоим Близнецам?

В общем, когда ближе к концу приема пришла Эльвира, моя постоянная пациентка, и заявила, что нам надо серьезно поговорить, я даже не особо удивился. С чего бы это ей нарушать общий устоявшийся тренд? Опять же, вопросы и проблемы у нее всегда глобальные. Так было и на этот раз.

– Доктор, мне нужно решить, что делать с мамой, – сказала она.

– А разве с ней надо что-то делать? – спросил я.

– Ну да. – Она посмотрела на меня так, словно эта проблема была известна мне много лет и все эти годы я отчаянно прокрастинировал. – Наши отношения зашли в тупик.

– Вы конфликтуете? – решил уточнить я.

– Да, если это можно назвать конфликтом, – развела она руками. – Мама проецирует на меня всю свою негативную энергию, отчего у меня в левом полушарии начинает расти опухоль – да-да, я просто это чувствую, хоть на МРТ этого и не увидели! И еще она думает, что, когда ее не станет, я сорвусь и пойду по мужикам.

– Она это говорит напрямую? – удивился я.

– Она это думает! – Эльвира откинулась на спинку стула и пристально поглядела на меня. – А я это слышу. И говорю ей – да гори ты в аду тысячу лет негасимым пламенем, ведьма проклятая!

– Вслух? – спросил я.

– Естественно, вслух, – кивнула она. – В отношениях важна честность и открытость, не так ли?

– Иногда важнее тактичность, – возразил я.

– Только не с этой ведьмой, – тоном опытного инквизитора отозвалась Эльвира.

– Вы просили совета, – напомнил я.

– Ах да! – просияла Эльвира. – Совета, доктор, все верно. Мне важно знать: стоит ли мне послушаться Бога и нанять экзорциста, чтобы он изгнал из матери темное начало? Или лучше сделать все самой?

– И чем планируется делать изгнание? – насторожился я.

– Огнем, скорее всего, – пожала плечами Эльвира. – Или водой. Бог подсказал эти варианты.

– Он снова стал с вами разговаривать? – спросил я.

– Нет, – покачала она головой. – После тех новых лекарств стало полегче: он перестал говорить. Но недавно нашел способ передавать послания.

– Какой же? – поинтересовался я.

– Да такой же, как и для всех остальных, – хитро подмигнула она. – Только не говорите, что вы его не знаете.

– Давайте оба сделаем вид, будто я не знаю, – улыбнулся я. – Так какой?

– Облака, – показала она в окно. – Там, в них, все написано. Если небо ясное – значит, все делаешь правильно, молодец. Если облака – надо читать. Просто человек или умеет прочесть, или не умеет. Я – умею. Вы – тоже, только прикидываетесь. Так что мне делать с мамой?

– Мамой мы займемся, – пообещал я. – Только нам надо, чтобы вы освободили нам оперативный простор.

– Надо лечь в больницу? – догадалась Эльвира.

– Надо, – твердо ответил я. – Не хватало, чтобы во время операции вас зацепило. Странно, что вы не разобрали этот вариант, когда читали послание. Читать надо было внимательнее. Там же кучевыми по слоистым все было…

– Понимаю, – вздохнула она. – Пишите направление.

Отправив Эльвиру в приемный покой, я вышел на крыльцо и глянул на небо. Может, и для меня что-нибудь есть? Нет, ничего интересного – только спам на горизонте…

А меня-то за что?!

Одна из неприятностей, которая может произойти с психиатром и которая, как правило, хоть раз за время работы да происходит, – это оказаться вплетенным в бред пациента. И здесь бесполезно что-либо предпринимать и как-либо беречься – все равно ведь вплетет. И все: вчера был приличный с виду доктор, а сегодня – уже агент вражеской разведки, идейный вдохновитель преступной организации и мастдай номер один. Или, если уж совсем не повезет, – объект любовного бреда, желанный и недоступный, весь такой подающий тайные знаки, прицельно источающий волны амурного магнетизма и телепающий всякие непристойные мысли и предложения.