Палаццо Форли

С некоторых пор, это лицо беспрестанно ее преследовало и попадалось ей на улице: выходила ли она к обедне с Чеккою поутру, прогуливалась ли с аббатом по вечерам, — она встречала незнакомого молодого человека и могла быть уверена, что он за нею наблюдает, но издали и так ловко, так скромно, что она не вправе была обижаться его любопытством и даже заметить его. Иногда маркезина не обращала внимания на этого наблюдателя, иногда думала, что ошибается и что незнакомый — просто сосед, приводимый случаем на ее дорогу. Но в это мгновение она узнала его рядом с Монроа и в его коляске… ее поразило такое сближение, и она дала слово разузнать о молодом товарище Ашиля, не подавая вида, что заметила его преследования.

Несколько минут француз и испанец стояли под балконом палаццо Форли, задержанные общею остановкою ряда карет, чуть движущихся; наконец ряды гулянья тронулись с места и экипаж путешественников подался вперед со всеми прочими. Ашиль и Пиэррина обменялись последним взглядом. Испанец отвернулся.

Скоро после них проехала колесница Флоры — раскидная карета путешественницы, бросившей несколько тысяч на эту благоуханную затею, чтобы затмить всех прочих соперниц и совместниц своих на этом турнире красоты и фантазии, — чтобы доказать возможность превзойти в роскоши самые тароватые выдумки, истратив на простые, свежие цветы вдвое более, чем другие тратят на раззолоченные игрушки, принадлежности дорогих переряживаний этого дня. Карета исчезает под букетами и гирляндами; лошади убраны камелиями и розами; люди издали кажутся кустами; сама барыня окружена корзинами цветов, и белая шляпа ее украшена одною чайною розою: просто, мило, изящно.

Далее показывался забавный поезд герцогини Казильяно — ландо, совершенно покрытое кошачьими головами, везомое жокеями-кошками, сопровождаемое лакеями-кошками и вмещающее на своих бархатных подушках очаровательную полукошечку, полуженщину, одетую просто по вседневному, но облеченную в дорогой горностаевый мех, с белою муфтою, с белыми перьями на шляпе, со всевозможным кокетством и осуществляющую вполне сказку о кошке, превращенной в женщину. Гордость знатного имени не унижена неуместным нарядом, требования карнавала выполнены, причуды женской фантазии создали новинку грациозную и своеобразную, о которой общество долго будет говорить. Чего же лучше?

Леди, вся в парчах, жемчугах и золоте, представляла Эсмеральду из романа Виктора Гюго; ее несли на богатых носилках и возле нее белую козочку, нарочно выписанную из Сицилии, чтоб сыграть роль Джали; более тридцати человек прислуги и наемщиков занимали должность фигурантов в разнохарактерном дивертисменте причудливой британки. Богато, странно и не совсем прилично даме высшего круга. Но рассчитано на сильное впечатление и оно произведено!

И наконец, вот еще маскарадная группа, но без масок, — это индийский караван, снаряженный и костюмированный со всею роскошью, со всем великолепием Востока: невольники, муллы, баядерки, чего тут нет? Все провожатые и участвующие замечательны по своей молодости, статности, красоте. Это сказка в лицах из Тысячи одной ночи, — это сама синьора Терезина Бальбини, несомая в голубом паланкине, отделанном серебряными бахромами и украшениями; ее театральный наряд горит алмазами, блещет золотом и серебром; из-под легкого покрывала струятся чудные белокурые волосы новой Нурмагали; на бархатных туфлях шитье из жемчугов и бирюзы; — она хороша, как ясный день, и весела, как майское солнце. Нельзя ее не заметить даже после всех знаменитостей, поразивших гулянье своею красотой. Народ, этот верный ценитель в подобных случаях, народ бежит за ней с восторженными восклицаниями, а она гордо и самодовольно улыбается, наслаждаясь своим торжеством.

Поравнявшись с окнами палаццо Форли, султанша Нурмагаль обратила пристальные взоры на почтенную наружность старинного фасада, рассмотрела внимательно резной мраморный герб, венчающий середину фронтона, и, увидав маркезину с ее свитою на балконе, долго не отводила от нее любопытных глаз.

Чекка принялась выхвалять восточный караван и его повелительницу. Пиэррина показала кормилице, что прекрасная султанша не перестает смотреть на них и даже повернула голову, чтоб долее иметь их в виду; она не понимала, что могло так возбудить внимание незнакомой ей женщины. Но, так как она никого почти не знала в городе, это обстоятельство скоро перестало ее занимать.

Вдруг что-то тяжелое упало к ногам маркезины: она вздрогнула, и нашла камень, к которому была прикреплена записка следующего содержания: «Если маркезина Форли желает узнать об одном деле, очень важном для ее семейства, ее просят прийти сегодня одну и никому не говоря о том, после вечернего Ave Maria и захождения солнца, во втором часу, к углу церкви и монастыря Сан-Марко; там она найдет незнакомого проводника в черном домино, который скажет ей девиз ее дома: n? piu, n? m?no. Пусть она смело следует за ним, — он ее приведет туда, где ей будет объяснена тайна, для нее крайне значительная!»