Палаццо Сольяно (ЛП)

- У моего мужа непреодолимые препятствия в работе. Кажется, случилось что-то такое, как говорите вы, китайцы, что заставило его потерять лицо перед руководителем партии нашего округа.

Вей знала, что потерять лицо – это самое страшное, что могло бы случиться с китайцем.

Как-то утром, на рассвете, ее Ну Ши, вбежала в ее комнату в слезах и разбудила Вей.

- Нам надо немедленно уезжать из этого дома, наш друг сообщил, что придут арестовывать моего мужа.

Вей все еще не проснулась и никак не могла понять, что же происходит.

- Тебя ждет машина, одевайся. Поедем с нами в аэропорт. Там сядешь на рейс до Тайваня, а нас частный самолет отвезет в Токио.

Миссис Харрингтон вложила ей в ручку пухлый конверт, и, понимая, что приходится расставаться, сказала сквозь слезы:

- Я не думаю, что мы еще увидимся. Даже понятия не имею, как это все для нас закончится. Но ты не прекращай заниматься. Тебе отправят мое пианино.

Пианино пришло через месяц на имя ее отца, в гостиницу Фуллон. С помощью коллег по работе, синьор Танг Чу спрятал его в ближайшем пустом помещении на подвальных этажах. Вей приняли горничной в ту же гостиницу на место матери, потому что та в тот период плохо себя чувствовала и лечилась в больнице.

С помощью гостиничного персонала Танг узнали, что роскошную резиденцию Харрингтонов занял секретарь партии, а у фирмы по экспорту-импорту сменился владелец. Те же источники нашептали, что вся эта суета поднялась из-за того, что англичанин отказался платить взятку местному бонзе. Счастливые годы Вей закончились.

Она выживала только благодаря музыке. Так, девушка, закончив смену, спускалась в подвальные этажи гостиницы и садилась за пианино – за ним она забывала об усталости, играя в течение нескольких часов. Она возвращалась домой, готовила горячий ужин и относила его матери в больницу, которая перенесла сложную операцию на желудок.

- Я не смогу больше работать, как раньше.

- Нам больше не нужны деньги. Тех денег, что передала нам Ну Ши, нам хватит и еще останется.

- Не нужно их трогать. Они твои, на счету в банке, когда-нибудь они тебе пригодятся, - ответила мать, а потом попробовала овощи и сморщилась:

- Пусть твой отец научит тебя резать овощи.

Синьор Танг Чу, настоящий крестьянин, занимался резкой овощей на гостиничной кухне. Он всегда говорил: «Сельдерей, лук, апельсин обладают такой же душой, как и все живые создания. Уж коли ты должен убить их, чтобы приготовить, уважай их дух. Если ты покромсаешь их, они потеряют вкус, и станут подобны вареному картону».

Вей говорила, что кухня ее не интересует. Ее едиственной страстью была музыка. Она понимала, что Ну Ши, ее наставница, оставила ее слишком рано и слишком многому надо было научиться. Вей вздыхала, с грустью вспоминая прекрасное время, которое больше никогда не вернется.

- Не стоит плакать по прошлому, думай о настоящем. Скоро у тебя появится муж, ты родишь нам внуков и будешь счастлива, наблюдая, как они растут. С англичанами ты жила будто на облаке, но такая жизнь – иллюзия. Она закончилась, Вей, смирись, - говорила мать.

Но Вей никак не хотела смиряться.Она мечтала о Европе, о Вене, о концертах, вместо которых была вынуждена убирать комнаты и ванные гостиницы. Она очень аккуратно работала, ведь отец порекомендовал ее директору по персоналу, ужасному синьору Вонг Чен, и она ни за что бы не позволила отцу потерять лицо.

- Я делаю все возможное, мамочка. Завтра я постараюсь приготовить тебе ужин получше, но ты поправляйся поскорее.

Когда синьора Танг вернулась домой, она не вышла на работу, потому что в больнице ей сказали, что она просто не выдержит нагрузок. С тех пор прошло много месяцев. Вей, которая превратилась в по-настоящему грациозную молодую женщину, была вынуждена частенько отклонять ухаживания коллег и соседей. После того, как она узнала, сколько чудес может преподнести жизнь, она не хотела оказываться в подчиненной роли жены. В этот день она отнесла заведующей по этажам список выполненной работы, спустилась в подвальные этажи, обменялась шутками с коллегами, которые, как и она, закончили смену, просочилась в дальнюю комнату, где ее ждало молчаливое, накрытое жгутовым холстом, пианино. Она подняла ткань, аккуратно свернула. Чтобы в комнату попало немного света, приоткрыла окна, которые, благодарение богам, выходили в сад, укрытый живой изгородью и интенсивно пахнущими олеандрами. Она открыла крышку пианино и стала разучивать польку Шопена. Несмотря на то, что Вей старалась играть негромко, ее музыкальные упражнения слышались и в саду. Клиенты, которые обедали на открытой террасе, казалось, ничего не замечали, а официанты иногда наклонялись до высоты окон подвальных помещений и здоровались с ней. Для них не было секретом, что именно дочка Танг Чу играет на пианино. В тот день, сконцентрировавшись на сложном отрывке, Вей ничего не замечала, а поэтому испустила крик ужаса, когда почувствовала, как чья-то рука опустилась ей на плечо. Она поднялась со скамеечки, готовая убежать… и увидела перед собой ужасного синьора Вонг Чена.