Палаццо Сольяно (ЛП)

- Кухня внизу, - сказал муж. – Да поторопись, и лучше приготовь чаю, - добавил он, сопроводив приказ болезненным шлепком по ягодицам.

Вей зашла в загаженную комнату, где между стопками грязной вонючей посуды, засохшими остатками еды на полу, летали мухи, а пауки и тараканы пытались спрятаться за мебелью. Вот он, прекрасный дом, что обещал ей отец. Вот и теплый прием третьей жены, которая станет светом в старости мужа. И почему здесь только нет ее отца, чтобы он мог убедиться, что Вей попала в ад?

- Когда подашь чай матери, наведи порядок и приготовь ужин, - велел ей муж, заглянув в кухню. И выходя, добавил:

- Я продал твое пианино, оно тебе больше не понадобится.

Вей никогда не доставит ему радость своими слезами, даже если это известие оказалось смертельной раной для нее. И с этого момента она действительно начала умирать. Несколько минут назад она сказала себе, что все вынесет, ведь у нее будет пианино, играя на котором, она сможет забыть о разочаровании и боли. Но Вей еще не успела пережить худшего.

Дети ее мужа, шесть неуправляемых мальчишек, нахальных и злобных, как их отец и бабушка, во время ужина начали издеваться над ней, строить ей рожи и плеваться, в то время как Вей быстро перехватывала свой ужин под веселыми взглядами мужа и ведьмы- свекрови. После того, как все ушли отдыхать и Вей начала приводить в порядок кухню, синьор Вонг Чен снизошел до того, чтобы показать ей спальню. И хотела она решила ни на что больше не реагировать, увиденное заставило ее испустить вопль ужаса. На старинной кровати из сандалового дерева, свернувшись клубочком, глубоко спала голая девушка.

- Идиотка! – заверещал ее муж.

Девушка открыла глаза и закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться, в то время как Вонг Чен нещадно колотил ее и попутно костерил старую мать, не указавшую девице на дверь. Незнакомка начала плакать и бормотать, что именно «госпожа матушка» разрешила ей оставаться до следующего утра. Вей бесстрастно наблюдала за происходящим. Она увидела, как девушка вскочила, чтобы удрать, а муж пинал и осыпал ее оскорблениями.

Супруг не озаботился какими-либо объяснениями, да и Вей не стала ничего спрашивать. Он просто сказал: «Раздевайся».

Она разделась, он жадно посмотрел на ее еще незрелое тонкое тело и почти запрыгал от нетерпения.

- Почему я должен тебе все объяснять? Ложись! – приказал он, и сразу же прыгнул на нее. В этой темной комнате стояла удушающая жара. От резкого запаха чеснока, которым пахла кожа ее мужа, Вей стало дурно. А Чен изнасиловал ее, повизгивая не хуже довольного кабана. Вей стошнило остатками нехитрого ужина. Она стала менять простыни, и обратила внимание, что на чистых простынях стояли монограммы отеля Фуллон. Достопочтенный синьор Вонг Ченг, великий и ужасный директор по персоналу, всегда готовый обличить, жестоко наказать и уволить служащих за малейшую ошибку, был обыкновенным вором. Вей вышла во двор. Кинула грязные простыни в цементную ванну, которую наполнила водой.

Когда Вей вернулась, муж спал. Вей пошла в ванную и стала мыться под душем. Но сколько бы воды она на себя не лила, она чувствовала себя грязной и униженной. Вей вернулась в комнату, завернувшись в гостиничный халат. Взяла подушку с кровати, положила ее на пол, закрыла глаза и стала горячо молиться, чтобы ее скорее забрала смерть.

  4

Так прошли шесть месяцев. Вей была на пятом месяце беременности, и каждую ночь муж насиловал ее. В его руках она чувствовала себя тряпичной куколкой. Она не говорила ничего и не жаловалась, она больше ничего не чувствовала.

- Я схожу по тебе с ума, - истекал Вонг слюной, мучая ее тело. Днем она была служанкой в семье, изводившей ее тысячью способов, а ночью – инертной жертвой мужа, чьим смыслом жизни стала злость на нее. Он бил ее за ее молчание. Вей перестала говорить в день свадьбы, и сколь яростно бы не бил ее муж, пытаясь заставить ее говорить, она не произносила не слова.

Он был достаточно хитер, чтобы не бить ее по лицу, где остальные могли бы увидеть следы его злобы. Раз в месяц он сопровождал Вей к родителям. Но до того заставлял ее идти к парикмахеру, чтобы Вей привели в порядок, и заставлял ее надевать роскошные восточные платья от дорогих дизайнеров.

Вей не разговаривала и с родителями, которые с беспокойством смотрели на нее, догадываясь, что их девочка несчастна, и чувствовали себя виноватыми. Однажды Вей пошла навестить мать без мужа. Она подняла локоть, рукав платья задрался, и мать увидела огромный кровоподтек. Поддавшись эмоциям, Вей закатала рукава и отвернула воротник платья. Мама увидела все остальное.

В доме Танг словесные стычки были частью повседневности, но отец Вей никогда не поднимал руку ни на жену, ни на детей, даже когда они были маленькими и что-то творили.

В ужасе мать спросила:

- Почему ты не говорила нам, что он тебя бьет?

- Потому что он может делать со мной все, что ему угодно. Так и мой отец поступил со мной. Он же вынудил меня выйти за него, - ответила Вей. Она увидела, как глаза матери наполняются слезами.

- Дд -даже с-ссейчас, кк-огда ты жжж-де-шшь ребб-енка?