Читаем Палаццо Волкофф. Мемуары художника полностью

Помимо этих уроков мы с братом обязаны были изучать православный катехизис. После того, как мы вставали и одевались, мы должны были читать его до восьми часов утра, когда начинался завтрак. У каждого из нас была своя книга по катехизису, и мы трудились в маленькой комнате, единственная мебель которой состояла из двух стульев с тростниковым сиденьем, чтобы у нас не было соблазна уснуть. Таутманн спал в соседней комнате и вставал позднее. Полное отсутствие интереса к изучаемому предмету делало нас сонными. Поскольку было невозможно улечься спать на стульях, мы изобрели процесс, который удался превосходно. Мы вставали на ноги, и один клал голову на плечо другого. Сегодня мне кажется невозможным, чтобы мы могли спать таким образом, не падая, но мы это делали!

Мой отец почти за бесценок купил несколько предметов великолепной старой мебели, которой оказалось так много, что пришлось отправить ее через Ливорно в Данциг, а затем по Висле в Варшаву.

Таутманн обожал театр и мы тоже его обожали. Существовали театры, где для получения ложи нужно было купить ключ, и ничто так не забавляло нас, как торговаться, чтобы получить ключ дешевле. Когда кассир объявлял нам цену – каждое место, конечно, по фиксированной цене – а мы считали цену слишком высокой, мы выходили на улицу и ждали до десяти минут после начала спектакля. Затем один из нас возвращался в кассу, и если цена не становилась ниже, мы снова ждали. Таким образом, мы часто получали ложу за небольшую сумму. Таутманну приходилось брать нас с собой в театр, потому что он не осмеливался оставлять нас одних. Помню, как видел Ристори[23] в театре Кокомеро[24], и навсегда запомнил ее слишком покатый лоб; остальное я забыл. Я брал уроки виолончели от первого виолончелиста театра – Пальяно, очаровательного человека и превосходного мастера, который, к моей огромной радости, дал мне возможность играть с музыкантами за алтарем церкви Санта Мария Новелла, чтобы аккомпанировать хору.

Из мальчиков нашего возраста могу вспомнить только маркиза Торриджани. Его отец женился на маркизе Паулуччи, а русские Паулуччи были друзьями нашей семьи[25]. Нас иногда брали в загородный дом семейства Торриджани под Флоренцией, но единственное, что помню об этом мальчике, это его удивление, когда он услышал, что мы уже ходили в театр, а ему было запрещено даже думать об этом, пока ему не исполнилось бы восемнадцать <…>.

<p>Я становлюсь художником</p>

<…> Чувствуя себя усталым, я мечтал об отдыхе и покое, поэтому [в 1878 г.] попросил у министра народного просвещения отпуск на несколько месяцев и, уехав со своей семьей в Дрезден, где жили родители моей жены, обосновался там. В Дрездене я встретил нескольких англичан, которые, увидев мои рисунки, были удивлены, что я никогда не отправлял их в Англию, уверяя, что они бы у них дорого продавались.

Я решил съездить в Сычёво[26], дабы понять, можно ли увеличить доход от имения, и, таким образом, покинуть всем семейством Одессу[27]. Я оставался в Сычёво в течение нескольких недель, восхищаясь энергией моего управляющего Карамышева[28], но убедился, тем не менее, что было бы слишком рискованно отказаться от службы в Одессе, не имея других доходов, за исключением таковых от сомнительных сельских урожаев.

Вернувшись в Дрезден, я получил письма от нескольких профессоров о том, что ситуация в Одессе складывалась всё менее благоприятно, что революционные движения усиливались во всех учебных заведениях, что в Одессу прибыл генерал Панютин[29], наделенный безграничной властью, и что он безжалостно арестовывал людей, бросал их в тюрьму и посылал их без всякого судебного разбирательства в Сибирь.

Моя жена[30] умоляла меня покинуть Одессу во что бы то ни стало. Мрачные лица студентов, которых она видела на улицах, пугали ее, и она была убеждена, что в условиях, описываемых одесскими профессорами, я никогда не смог бы серьезно работать. Я выжидал, пытаясь выяснить, можно ли воспринимать всерьез заверения англичан о моих рисунках или это было просто легкомысленной лестью. В итоге я решил поехать в Мюнхен и спросить совета у Ленбаха[31], которого считал лучшим немецким художником того времени. Однажды, встретив его у Пинакотеки, я поклонился. Он ответил и остановился. Я упомянул нескольких человек, ему знакомых, сказав, что это мои друзья. Он еще раз поклонился, а затем, без дальнейших слов, я спросил его, не даст ли он мне три урока по сто талеров за каждый.

«Я даже не знаю, как это делается, – сказал он, смеясь. – Советовать, учить, объяснять – это не мои сильные стороны. На самом деле я сам никогда не знаю, получится ли что-то. Возможно, Вы больше узнаете, глядя, как я пишу картину, нежели слушая мои разъяснения. Приходите ко мне завтра около четырех часов, когда я буду работать над портретом. Вы можете понаблюдать за мной и это Вам ничего не будет стоить».

Я горячо поблагодарил его за такую щедрость, добавив, что всё это крайне самонадеянно с моей стороны.

«Поступайте, как пожелаете», – сказал он, и мы раскланялись.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары