Палеолит СССР

Как справедливо отмечает А.Н. Рогачев, исключительную ценность представляет комплексность вещественных исторических источников, позволяющая археологам воссоздать более или менее целостные картины далекого прошлого, не упуская и существенных деталей. Наличие же точной хронологии, опирающейся па многослойные поселения и радиоуглеродные даты, полученные для многих памятников, позволяет представить пространственно-хронологическую картину эпохи палеолита с культурной группировкой памятников. Все это обеспечивает новый, более высокий уровень археологических исследований, приближающий нас к адекватному отражению исторической действительности, а правильное понимание древнейшего исторического процесса, его сущности и особенностей невозможно без постижения характерных черт первоначальных производственных отношений.

Коренной и определяющей причиной исторического развития человечества является предметная деятельность человека. Человек своим трудом в процессе производства средств существования изменяет природу и постоянно «создает себе новые условия существования». Это исходное положение материалистического понимания истории и взаимодействия человека и природы с предельной ясностью было выражено Энгельсом. «Как естествознание, так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу»[61]. Понимание исторического процесса как предметной деятельности человека, совершающегося в его взаимодействии с окружающей природой, с предельной лаконичностью было выражено Марксом: «История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека»[62].

Сила и жизненность этой абстрактной философской категории — предметная деятельность, основополагающей категории теории исторического материализма, заключается в том, что она, выражая сущность человека, органически связывается с каждым эмпирическим человеком в настоящем, прошлом и будущем, с его повседневными заботами. Вместе с тем категория «предметная деятельность человека», включающая материальное и духовное производство, примыкает к категории «предметная манипуляционная деятельность антропоидных обезьян» (хотя отнюдь и не адекватна последней), что в значительной степени облегчает марксистско-ленинское понимание проблемы антропогенеза и тесно связанной с ней проблемы возникновения первобытнородового строя, как первоначальной естественно сложившейся формы человеческого общества.

Первоначальной основой и главной формой зачаточного производства, следует полагать, было изготовление орудий охоты и собирательства (дубина, рогатины, землекопалки и др.) с помощью одновременно производимых каменных рубящих и режущих орудий. Столь же важной необходимостью была и забота о детях, о продолжении рода. Энгельс называл это вторым видом производства и при этом подчеркивал: «Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей»[63]. Общественный строй жизни древнейших людей, следовательно, покоится в силу первоначальной неразвитости труда и производства на родовых узах. Касаясь «древних общественно-производственных организмов», Маркс отметил природную сущность их общественного бытия, они покоятся, по его мнению, «…на незрелости индивидуального человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественнородовых связей с другими людьми…»[64]. Именно в таких условиях неразвитости личности и социальных отношений зачаточные формы домашне-хозяйственной деятельности выступали необходимым условием общественной жизни людей. Домашние производства имели общественное значение в силу несовершенства форм общественной жизни.

Несмотря на развитость охотничьего хозяйства, постепенно достигшего на протяжении палеолита всеобъемлющего значения в жизнедеятельности людей (с помощью его удовлетворялось большинство потребностей людской общины), оно, как и собирательство, оставалось примитивным способом присвоения готовых предметов природы. Обе эти формы примитивного хозяйства, вплоть до возникновения пастушества и земледелия, являлись лишь зачаточными видами производства и не могли выйти за рамки этой формы в силу неразвитости личности и ее потребностей, в силу невозможности возникновения общественного разделения труда, в частности, и из-за редкости населения. Структура палеолитических поселений и жилищ свидетельствует о вплетенности этих первобытных форм хозяйства в лоно единой домашне-хозяйственной жизни.