Палеолитическая трагедия

Вскоре мы вновь увидели на горизонте какое-то стадо, и вновь в надежде прибавили шагу. Сначала опять казалось, что стадо не двигается, пока мы не поняли, что оно идёт прямо на нас. Но, к сожалению, это опять были те же мамонты, что мы видели прежде. Пришлось отойти в сторону с их пути и залечь в траву, чтобы не попасться им на глаза – всякий знает, как агрессивны бывают мамонты!

И вот, когда стадо с топотом шествовало мимо нас, лежащих без движения в высокой траве, один из нас вдруг встал во весь рост. Его звали Тхазус, что значит Дерзкий, это был тот самый охотник, что накануне этой охоты нашел прекрасный кремний и сделал из него новый наконечник, а его красавица жена – несколько маленьких инструментов. Он крикнул во весь голос: "Братья, что вы прячетесь?" И со всей силы метнул копьё в ближайшего мамонта… Все мы испуганно вжали головы в плечи и сильнее прижались к земле. Однако ничего не случилось – мамонты, как ни в чём не бывало, продолжили своё шествие, только один из них уносил теперь на себе копьё, воткнувшееся в его шкуру. Он даже не сбавил хода или не прибавил! Конечно, одно копьё не могло повредить мамонту. Тхазус грустно посмотрел ему в след, потом раздосадовано сказал остальным: "Ну и зачем вы прятались?"

На самом деле, мамонты вполне могли кинуться на нас, так что лучше было всё же не показываться им на глаза, более того, он напрасно потерял хорошее копьё, однако никто не стал возражать ему, зная его упрямый нрав, да и что толку возражать взрослому самостоятельному охотнику? Мы снова отправились в путь, снова спиной к солнцу.

К вечеру того дня нам наконец посчастливилось! Встретив стадо гигантских оленей, мы привычно разделились на две группы, одна группа опять погнала стадо на другую, прятавшуюся в траве, и на этот раз животные побежали достаточно близко и брошенные копья разили наверняка! Раненые олени громко ревели от боли, мотали на бегу своими огромными рогами, тщетно пытаясь освободиться от торчавших из их спин копий. Сначала они ещё продолжали бежать, и мы бросились следом. Очень вскоре один, второй, третий стали отставать от стада, затем ещё и ещё, а мы по очереди окружали каждого и приканчивали ударами копий. Затем, возбуждённые и радостные, начали разделывать туши рубилами, чтобы назавтра по частям нести их нашим матерям, жёнам и сёстрам. Горячая кровь хлестала из-под рубил, многие из нас от радости просто танцевали вокруг, перемазанные кровью. Другие принялись раскладывать костёр, чтобы поджарить часть мяса, поесть и переночевать – ночью идти всё равно не представлялось возможным. Вечер прошёл радостно и сытно, и мы даже, сидя после обильной еды у костра, сочинили песню про нашу славную охоту и хорошенько запомнили её, чтобы спеть потом, когда вернёмся, нашим матерям, жёнам и сёстрам в обоих наших родах. Только немного удивил нас опять тот мальчик, что прежде убегал в степь, – уже ночью, когда совсем стемнело, он опять отправился один в темноту смотреть на звёзды – всё хотел найти среди них хоть одну неподвижную. И тогда мы даже дали ему имя – Хяга-хастелос, Больной звездой. Так получилось, что он раньше своих сверстников оказался обладателем собственного имени, причём ещё до инициации.

Затем один из кабанов попросил Тхазуса рассказать, как получил своё имя он. Наверняка, тот кабан уже слышал эту историю, потому что она была весьма известная, просто ему хотелось послушать её ещё раз. Подростки, которые, может быть, и не слышали ещё, тоже стали просить Тхазуса рассказать. А Тхазус некоторое время делал вид, что ему недосуг, молча улыбался, разжигая их любопытство, потом не спеша начал рассказывать.