Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой

Маленькая тонкость

Конечно, всегда находятся критиканы, считающие, что «гнёзда» майазавров — вовсе никакие не гнёзда, а просто кучи, в которых случайно сохранились скелеты детёнышей, а все рассуждения о социальности и заботливости — игры разума палеонтологов.

Вообще, строго говоря, у нас практически нет надёжных доказательств повышенной социальности динозавров. Скопления скелетов одного вида образуются и без всякой социальности в силу многочисленности особей на участке с изобилием еды. То же можно сказать про следы: если толпа динозавров прошла в одном месте и в одном направлении, это ещё не значит, что они как-то общались между собой.

Вообще, есть большой вопрос, что стоит считать социальностью? Далеко не любое скопление животных — социум. Например, крокодилы живут помногу в одном водоёме, но крайне мало взаимодействуют друг с другом. Конечно, современные крокодиловеды показывают, что зачатки общительности присущи и крокодилам, но словосочетание «крокодилья стая» всегда будет выглядеть странным, ведь до уровня птиц и млекопитающих зелёным далеко. Так что хотя уже несколько поколений палеонтологов уверенно пишет о стайных, умных, заботливых и общительных динозаврах, иногда полезно притормозить и задуматься — откуда, собственно, берётся такая решительность?

Намного эффектнее, нежели «безгребешковые» зауролофины, выглядели «гребешковые» ламбеозаврины. Судя по примитивному Juxartosaurus aralensis из коньяка Казахстана, возникли они в Центральной Азии, но особенного великолепия достигли в Северной Америке. Самые эффектные ламбеозаврины — Hypacrosaurus altispinus, Corythosaurus casuarius и C. intermedius, Lambeosaurus lambei и L. magnicristatus, Parasaurolophus walkeri. Большинство из них достигало 8–10 м, но самые огромные, например, мексиканская Magnapaulia laticaudus, вырастали от 12,5 до 16,5 м. Самая яркая черта ламбеозаврин, конечно, высокие полые гребни на макушке. У гипакрозавров и коритозавров гребень был округлым, у Lambeosaurus lambei вытянутым узким подпрямоугольным, наклонённым вперёд, да ещё с торчащим из затылка горизонтальным штырём, у L. magnicristatus — огромным, овальным, залихватски нахлобученным над клювом. Воздух из ноздрей шёл в хитрые полости внутри, которые работали как резонаторы, так что ламбеозаврины трубили как оглашённые. Сделанные по форме гадрозавровых ёмкостей свистульки позволяют услышать звуки, разносившиеся над полями и болотами позднего мела. Размер полостей мог быть очень большим; череп Parasaurolophus tubicen (возможно, это просто очень большие P. walkeri) благодаря длинному «саксофону» на затылке достигал двух метров! Трубка внутри гребня шла от ноздрей назад до верхушки, потом заворачивала обратно, а по пути имела дополнительный аппендикс. Кроме голосовой, гребни могли иметь множество других функций: ими можно было раздвигать жёсткие ветки деревьев, бодаться, они могли быть красиво покрашены, покрывавшие их кровеносные сосуды могли использоваться для теплорегуляции головы, к ним могли прикрепляться дополнительные мышцы для удержания головы или лучшего жевания.