Палестина в петле сионизма. Преступники. Жертвы. Свидетели. Судьи

9 июня положение в больнице стало критическим: в ней находилось около 4 тыс. человек и не было воды. Мы не могли пользоваться больничным электрогенератором, потому что в него несколько раз попадали снаряды. Ко мне подходили люди. Они просили, чтобы мы обратились к израильским солдатам с просьбой организовать эвакуацию больницы. Я поехал на машине "скорой помощи" — с двумя медбратьями и с двумя медсестрами — в холмы, находившиеся за городом Сидоном. Там я рассказал одному офицеру о положении, сложившемся в больнице. Он показал на больницу и сказал: "Это вон то здание, да?" Я рассказал ему о состоянии 4 тыс. гражданских лиц и примерно 300 раненых. Он ответил, что их очень легко эвакуировать: "Пусть они уйдут строем. Пусть люди несут белые флаги. Отведите их в холмы за Сидоном".

На обратном пути в больницу, как только мы повернули за угол последнего здания, находившегося примерно в 100 ярдах от больницы, возобновился обстрел. Первый снаряд попал в топливный резервуар больницы. Второй упал у больничных ворот. Третий — примерно в 20 метрах перед нами, а четвертый попал в машину. Мы выкарабкались из машины и укрылись в близлежащем убежище. Из-за обстрела я смог вернуться в больницу только через несколько часов. Когда я пришел, то увидел, что половина людей покинула здание; они подумали, что больница взорвется, когда загорелся топливный резервуар. Медицинский персонал тоже разбежался. У повара хватило хладнокровия закрыть клапаны, ведущие в топливный резервуар, что помогло избежать пожара. Тот же самый повар и два помощника-медбрата затем стали ухаживать за ранеными. В тот вечер мне на помощь пришло несколько сотрудников Красного Полумесяца, находившихся в убежище строящейся рядом больницы. Весь вечер велся артиллерийский огонь и огонь с канонерок, и несколько раз снаряды попали в здание больницы.

На следующее утро одна из убежавших медсестер вернулась обратно. Она была в холмах прямо за израильскими позициями и сказала, что на эвакуацию больницы у нас есть полчаса — после этого на весь район будет совершен налет. Мы как могли собрали людей и повели их к морю. Смятение от событий предыдущего дня было таково, что мы не знали, куда эвакуировать людей. Иногда с израильских самолетов сбрасывались листовки. Лишь немногие из этих листовок падали в лагерь. В ряде случаев листовки и бомбы летели одновременно. Говорили, что используются громкоговорители, но мы в больнице никогда их не слышали. В листовках говорилось, что для спасения своей жизни нам необходимо эвакуироваться и перейти через израильские позиции, но не говорилось, где именно это надо сделать. Ходили слухи, что нам надо уйти в холмы или на берег моря; говорили и о том, что сама государственная больница была выделена в качестве пункта для перегруппировки гражданского населения и что она будет взята под опеку Международным Красным Крестом.

Наконец, утром 10 июня, когда вернулась одна из моих медсестер, мы начали двигаться по направлению к берегу моря. На главной дороге нас остановила основная бронеколонна израильской армии; это произошло в центре города. Один израильский солдат спросил меня, врач ли я. На мне была белая куртка, со мной были пациенты. Он приказал мне следовать за ним и привел меня во двор монастырской школы, где росли фруктовые деревья. К каждому дереву были привязаны люди в военной форме, все с завязанными глазами; руки и ноги у них были связаны за спиной. Несколько человек просили воды, и за это их били и пинали. Один из солдат (это были ливанцы и палестинцы) был ранен в челюсть. Мне приказали посмотреть, что с ним. Израильтянин дал перевязочные материалы. Я перевязал солдату раны и сказал присутствовавшему офицеру, что он нуждается в госпитализации. Через два дня его перевели в нашу больницу Красного Полумесяца.

Когда я уходил со двора, мне сказали, что я могу вернуться на место работы. Я ответил, что наша больница находится всего в 50 или 60 ярдах от школы. Больница находилась на главной магистрали, совсем близко. Мне разрешили вернуться в больницу и взять с собой пациентов.