Палиндром

И хотя месье Житницей превентивные меры приняты, всё же это не отменяет того, что его белые шорты залиты и с ними определённо что-то нужно делать. И хорошо, что рядом находится Линда, которая прекрасно знает, что в таких случаях нужно делать. – А ну живо пошёл в номер, менять шорты. – Искря яростью в глазах, Линда быстро ставит месте Житницу на путь истинный. И месье Житница, глядя на подтёки своих шорт, даже не удивляется тому, как так быстро и незаметно для него получилось, что он стал таким послушным и непротиворечивым в руках Линды. – А всё потому, что я никогда не умел следить за собой. А вот у неё это неплохо выходит. И мне теперь только и остаётся, как сложить ноги и пользоваться её заботами, в коих и заключается смысл женского счастья. – Идя по направлению своей каюты, посмеивался и удивлялся своей ловкости месье Житница, сумевший заполучить в одном лице Линды столько необходимых для его комфортной жизни качеств.

– И вроде не дура, а такая дура. – Подвёл итог своему размышлению месье Житница, даже не зная, как на это реагировать. Но потом посмотрел на свои ноги и, с улыбкой покачав головой, перепомнил незабываемое. – Сложить ножки.

Оставшаяся же в одиночестве за столиком, минуту назад такая вся недовольная своей жизнью Линда, вместе с уходом месье Житницы совсем не неожиданно для Роджера, растеривает из виду эту часть себя, и с невозмутимостью на которую способны люди в чём-то крайне заинтересованные, увлекается своей чашкой с чаем, из глубины дна которой открывается такой прекрасный вид на окружающих, что она ничего с собой поделать не может и из такого прикрытого чашкой положения начинает посматривать даже не по сторонам, а прямо перед собой.

Ну а боцман Роджер, оказавшись на переднем крае линии огня её глаз, и не заметил того, как подхваченный им бокал с коктейлем оказался настолько близок к нему, что он после того как осушил его в один залп, даже присосался к воткнутой в него коктейльной трубочке. Но так как там уже ловить было нечего, то боцман решает отставить в сторону вдруг возникшие вопросы к бокалу, – почему так мало? – и вернуться к чтению гороскопа, тем более и голова к этому начала его склонять.

– Наверное, знаниями наполнилась, вот и потяжелела. – Сделал вывод Роджер, вдруг почувствовав, что его голова что-то и впрямь стала тяжела, и сама, без его на то позволения, начала склоняться к гороскопу. – Так глядишь, сама за меня всё прочитает, и не поспеешь понять, что там было написано. – Вдруг обнаружив себя прямо напротив гороскопа, Роджер своевременно сделал этот вывод и вовремя удержал себя от такого незапланированного столкновения своих мыслей в голове с оформленными на бумаге мыслями Синоптика.

А как только он себя так сдержал, а затем сфокусировал на письме расстроенный фокус своих глаз, – для этого ему пришлось прищурить один глаз, – то он приступил к изучению следующей части гороскопа.

– Первый контакт с тобой должен быть ментальным. – Прочитал Роджер, затем ещё раз перечитал по слогам и, так ничего не поняв из написанного, зачем-то решил лизнуть языком последнее прочитанное и не дающее ему покоя слово. Когда же он слизал это слово с поверхности бумаги, – оно, как и все остальные слова были написаны гелиевой ручкой, вот почему боцману так легко удалось его слизать (хотя языковые характеристики боцмана тоже нельзя исключать), – то он, как какой-нибудь сомелье, ну или по крайней мере с таким же глубокомысленным видом, продегустировал во рту вкус состава этого слова и, посмотрев на Линду, выдал результат своей пробы.

– Вкусна, как персик. – Невнятно пробурчал про себя Роджер, невольно подмигнув Линде тем своим глазом, которым он принялся настраивать фокус своего зрения. Ну а Линду такое прелюбопытное и несколько эксцентричное к себе внимание со стороны этого, с одной стороны внушительно грозно выглядящего, а с другой такого чудного человека (почему он у неё вызвал такого рода ощущения, трудно сказать, может быть свисающий на его груди удивительный инструмент похожий на свисток, так неоднозначно его обозначил в её глазах), почему-то совсем не задевает – она каким-то внутренним чувством, скорей всего восьмым, что-то такое уже предполагала. Вот, наверное, почему она бросала на него такие провоцирующие на ответные действия многозначительные взгляды. Она, во-первых, не хотела не оказаться не правой в своих догадках на его счёт, а во-вторых, пропустить мимо себя тот момент, когда её прогноз насчёт этого «горниста» (это она так его прозвала) сбудется.