Палиндром

– Какая ещё шуба? – в недоумении хлопая своими наглыми глазами, ещё спрашивает этот бесстыжий конгрессмен Ролекс. Как будто ему не видно, как его супруга мёрзнет под презрительными взглядами леди в шубах. И только теперь ей открылось настоящее значение этого эпитета «многообещающий» и как сопутствующее ему, выражение «подающий надежды». – Только обещать и может. – Сделала вывод леди Ролекс. – А что уж говорить о надеждах, – леди Ролекс нахмурив лоб, начинает вспоминать об этих надеждах, итогом чему служит её резюмирование своих умственных подсчётов, – подавать одно, а вот оправдывать, как оказывается это совсем другое. И что легко даётся, то нелегко выполняется.

Так что им только и остаётся, как держать в узде своих всёзнающих и всё могущих только на словах и людях конгрессменов.

– Смотри у меня, не будешь меня слушать и слушаться, я тебе такое дома устрою… – выставляя за двери дома своего неотзывчивого на желания супруга конгрессмена, бросает ему в дорогу эти напутственные слова, его почему-то с утра вечно рассерженная супруга. В результате чего озадачивает и так не собранного конгрессмена этой спрятанной в её послании загадкой: «Я тебе такое дома устрою…». – Что это может значить? – всю дорогу на свою службу задаётся этим вопросом конгрессмен, всё больше и больше нервничая. Ну и как результат всей этой его рассредоточенности, он не может сосредоточенно работать над законопроектами, которые и принимаются вечно в сыром виде. Да так, что потом все начинают доправлять их всевозможными поправками, без которых этот законопроект почему-то не работает. Как будто и так неясно, почему он не работает.

Между тем первая оторопь от заявления генерал Браслава сошла с лиц, и Мистер президент, кого в первую очередь касалось это заявление Браслава, подходит к столу, затем опорно на руки, наклоняется над столом и, глядя в упор на этого смелого в своём безрассудстве генерала, спрашивает его. – А вы, генерал, женаты?

На что ожидаемо всеми не свободными от супружеских обязательств господами, следует наполненный отрицанием ответ. – Нет. – Уже не так здорово как прежде, с долей волнения даёт ответ Браслав. – Здесь Мистер президент мог бы торжествующим взглядом обвести лица других подкаблучников, – мол, видите, а я вам что не говорил, – но он видимо хочет полной победы. И Мистер президент пригвождает генерала Браслава к месту своим знанием жизни и присутствующих в ней очевидных вещей. – Тогда вам, как человеку мало разбирающемуся в этом вопросе, лучше не встревать со своими советами в разговор более наученных жизнью людей. – Мистер президент приподымается с места, и прежде чем направится к своему председательскому месту, бросает Браславу важное замечание. – Не слушать не получится.

– Но что тогда делать? – так прочувственно спросил генерал Браслав президента, что все присутствующие на заседании члены совета по нацбезопасности, и Мистер президент в том числе, про себя догадались, что генерал Браслав неспроста так живо интересуется этим вопросом. – Он однозначно хочет вступить в тот клуб, к которому они все приписаны, и выход откуда, как минимум, без горького опыта, за который придётся очень дорого заплатить, и знаний о своей настоящей ценности – как ещё земля держит таких тяжёлых на умственный подъём людей, – не предусмотрен.

– И кто это интересно, не побоялся и сумел взять в плен этого, до дурости бесстрашного генерала? – задался про себя вопросом Мистер президент, олицетворяя всем своим, вначале глазам своим не верю, а затем, любопытствующим видом, всеобщую озабоченность за Браслава и за избранницу его сердца.

– Нет, пожалуй, в лобовую атаку нашего Браслава не возьмёшь, – глядя на Браслава, начали размышлять все вокруг, – тут явно не обошлось без использования обманных манёвров и спецсредств.

– Так генерал вначале был введён в заблуждение некоторыми нескрываемыми качествами этой неизвестной, но судя по всему, отважной особы. – Здесь уже скорей всего сама Первая леди взяла на себя ответственность за расследование сердечной деятельности генерала Браслава, а по-другому и не объяснить, такое хорошее знание этими думающими людьми дел сердечных, и всех сопутствующих им дорожек к сердечной близости. – Она его своим острым локтём в бок отпихнула, стремясь первой забежать в лифт. – Продолжила рассказ Первая леди. – А когда Браслав, ошалев от такой её уверенности в собственных силах, очнулся, то лифт уже уехал вместе с нею. И как он ещё сейчас вспомнил, то она с сожалением пожала плечами, улыбаясь ему сквозь закрываемые створки лифта. Ну а дальше и говорить не надо, что Браслав с этой минуты ни о чём не мог думать, как об острых локотках этой, судя по звёздам на погонах, майорши, чьё такое сокровенное пожимание плечами, раз за разом плющило его рассудок, выдавливая на его лице глупую улыбку.