Палитра

– Господи, ведь я его убила. Как же это? Что же мне теперь делать? Всё, это конец. Теперь меня посадят. Лет на пятнадцать, а то и на все двадцать. Ох! Лучше бы меня расстреляли…

И Фиска завыла во весь голос:

– Ой, горе мне, горе-е-е… Ой, Федя, Федя-а-а…

Слезы рекой полились из глаз Фиски, так что она и не заметила возникшую в дверном проеме кухни фигуру Федора, поспешившего узнать, в чем дело.

– Ты чего? – удивленно спросил Федор, но Фиска, поглощенная своим страданием, ничего не услышала.

Тогда Федор подошел ближе и тронул Фиску за плечо.

– Эй, ты чего ревешь как белуга?

Фиска перестала выть, но до нее не сразу дошло, что перед ней стоит Федор, а когда дошло, она громко вскрикнула. Возможно, если бы сознание Фиски не было затуманено похмельем, она упала бы в обморок. А так она просто на некоторое время лишилась дара речи.

Когда к ней вернулась способность говорить, она произнесла нечто настолько маловразумительное, что Федору пришлось переспросить:

– Чего-чего?

Наконец с трудом Фиска сказала:

– Так ты что… не того?

– Чего того? – удивился Федор.

– Ну, не это?.. – Фиска провела большим пальцем себе по шее.

– В смысле? – опять не понял Федор.

– Так ты жив?

Этот вопрос поставил Федора в тупик, он задумался и проницательно посмотрел на Фиску:

– Ты что это такое спрашиваешь?

– Ох, даже и не знаю, – растерялась Фиска. – Наверно, мне это просто приснилось.

– Приснилось? И что тебе приснилось?

– Мне приснилось, что ты умер.

– Вот это да! – нервно рассмеялся Федор. – И мне это тоже приснилось.

– Что тебе приснилось? – в свою очередь удивилась Фиска.

– И мне приснилось, что я умер, – и после недолгого молчания добавил: – Даже трудно поверить, что это был сон – возможно, всё было на самом деле.

– И у меня такое чувство, что я на самом деле тебя убила

Федор искренне рассмеялся:

– Ты меня убила? За что?

– Не помню, – ответила Фиска и опечалилась. – Я тебя задушила. Шарфом.

– Ну, это невозможно, – успокоил ее Федор. – Сама подумай: у меня-то силы поболе твоей будет. Так я и дал себя задушить! Я же всё-таки мужик. Думай, что говоришь!

– И то правда, – согласилась Фиска, – значит, приснилось.

Федор присел на диван.

– Однако странно, что нам одно и то же приснилось.

– А что, тебе тоже приснилось, что я тебя задушила шарфом?

– Нет. Мне приснилось, что я умер и разговаривал с Богом.

– Ты был в раю?

– Нет, не в раю, скорее в аду.

– И что, много там грешников?

– Да полно. Все уродцы точь-в-точь как на картинах Босха. Я даже удивился. Видно и Босх там побывал еще при жизни.

– Тебе страшно было?

– Нет. Скорее любопытно.

– И что, там в аду был Бог?

– Нет. Это я был в аду, а Бог… он был… он был как-то отдельно, сверху.

– Сверху ада?

– Нет. Но это сложно объяснить, там всё по-другому. Но Бог был рядом со мной. И он говорил со мной.

– Что он тебе говорил?

– Я не помню. Но помню, что я плакал.

– А каков Бог из себя, ты помнишь?

– Помню. Он яркий.

– Ну да, объяснил… На кого он похож? Вот Божья Матерь, та, что на иконах, так Витка на нее похожа.

– Какая Витка?

– Подружка Добрягова, однокурсника твоего, что приезжал к нам под Новый Год, мы тогда неделю пили, и потом долго вспоминали, когда же это Добрягов уехал, а Витка с нами осталась, мы ее еще никак выпроводить не могли… Помнишь?

– Помню.

– Ну! Так Божья Матерь и Витка – похожи.

– Фу-у-у! – тяжело вздохнул Федор. – Терпеть не могу, Фиска, когда ты всякую ерунду начинаешь говорить. Мне порой кажется, что у тебя мозгов вообще нет!

– Это почему? – обиделась Фиска.

– Да потому! Ты только вдумайся, кто такая Витка и кто такая Божья Матерь! Божья Матерь это… – Федор значительно поднял палец и словно погрозил им кому-то. – Она же… она в начале всего, понимаешь? Она ни на кого не похожа. А Витка эта – просто девка гулящая.

– Да я ведь не об этом, я про лицо! Я когда эту Витку увидела, так и подумала: «Вылитая Божья Матерь, только глаза поменьше, да нос пошире».

– То, что ты подумала, ни о чем не говорит, тебе молчать бы побольше – глядишь, за умную сошла бы.

– А я и так не дура! У меня, между прочим, образование высшее, экономическое. Забыл?

– Да ладно, – махнул рукой Федор, – не хватало нам из-за ерунды ругаться.

– А ты меня дурой не называй!

– А я и не называю. Сама знаешь, я бы с дурой не жил.

– Вот именно, – удовлетворенно согласилась Фиска, – так расскажи мне всё-таки про Бога. Какие у него глаза, какой нос…

– У него нет ни глаз, ни носа.

– Как это?

– Он шар.

Через час Федор и Фиска мирно сидели на кухне и пили крепкий чай с черным хлебом и салом, в очередной раз давая друг другу обещание окончательно завязать с водкой. Затем Фиска легла спать, в надежде проснуться здоровой и бодрой, а Федор пошел побродить по улице, подышать осенним воздухом, полюбоваться листопадом, да посмотреть в серое бездонное небо.

А на самом деле Федор просто хотел побыть один. Слишком много переменилось в его сознании за эту ночь.