Палитра и шпага (СИ)

Вышел второй идальго. Он не улыбался. Напротив, его взгляд был серьёзен и сосредоточен. Себастиан позволил ему немного пофехтовать, потом поймал на выпаде. Идальго слишком далеко выдался вперёд и художник, парировал удар его шпаги, сам сделал шаг навстречу и левой рукой ударил противника в челюсть. Идальго зашатался, но устоял. Но Себастиан всё же свалил его следующим ударом. Идальго поднялся с пола. Его правая рука, сжимающая шпагу, была опущена. Он показывал, что бой окончен. Левой рукой идальго держался за челюсть и двигал её вправо-влево, пытаясь поставить на место.

-Мой лекарь поможет вам, дон Руфио,-сказал граф,-синьор художник, вы перестарались. На этом остановимся. Впрочем, если вы обойдётесь без мордобоя и ударов ногами, то дон Хенаро будет рад скрестить с вами шпагу. Попробуйте сражаться как дворянин на дуэли. Только фехтование. Интересно посмотреть на народную школу. Покажите на что способны народные умельцы.

-Как угодно,-согласился Себастиан,-прошу вас дон Хенаро. Кстати, приятно познакомиться.

Себастиан усмехнулся, ведь именно дон Хенаро сообщил ему, что нельзя просить взаймы у незнакомых людей.

Противники скрестили шпаги. Дон Хенаро был очень осторожен и фехтовал весьма умело, но до Себастиана ему было далеко. Картахена понял, что легко справится с ним и без трюков. Он просто упражнялся в защите. Скоро это поняли все присутствующие.

-Благодарю вас. Довольно,-сказал граф,-вы умеете удивлять синьор. Кстати, как ваше имя? Я считаю, что оно стоит того, что бы я его знал.

Вот оно признание. Гордый и надменный вельможа, говоривший прежде так снисходительно и неинтересовавшийся его именем, вдруг зауважал. Ведь даже этих никчёмных идальго он знал по именам, а имени Себастиана не спросил. Важные господа не интересуются именами плебеев.

-Себастиан Санчес. Живописец.

-И кто обучал вас живописи?-спросил граф.

-Хусепе Рибера.

-Опасные у мастера Риберы ученики,-улыбнулся дон Карлос.

Идальго мрачно смотрели на Себастиана. Взглянув на них он понял, что при следующей встрече на дороге его, не пощадят. А встреча неизбежна. Идальго увидели, что пешие они ему не соперники, но конные на андалузских жеребцах, втроём против одного на муле... Художник проиграет. Они победили один раз, победят снова.

Глава третья

Лусинда-невероятно красивая дочь трактирщика -проснулась в постели графа. Она никогда прежде не спала в шелках и на такой мягкой перине. Шёлк приятно нежил её и без того нежную кожу, а постель благоухала приятными и дорогими духами. Почему дорогими? Да потому что у этого мужчины всё самое лучшее и дорогое. Он никогда не купит что-нибудь скромное и заурядное. Его всегда окружает роскошь и роскошь следует за ним повсюду. Даже эти снятые для него комнаты в трактире её отца. Слуги графа перевезли в них мебель с его корабля, застелили полы дорогими коврами, натянули на стены превосходные обои, а на окна повесили шёлковые портьеры. Обстановка стала как во дворце. Когда она спросила его: к чему все эти хлопоты, ведь он остановился всего лишь на несколько дней. Он ответил:

-Нельзя привыкать к бедности. Бедность как болезнь, а я хочу всегда быть здоровым.

Она смотрела на него спящего. Статный, красивый, мускулистый, мышцы играли под его кожей, когда он переворачивался на бок или ложился на спину. Таким и должен быть истинный аристократ. Никогда прежде не встречала она подобного мужчину. Все прочие: и дворяне, и простолюдины выглядели перед ним как безродные мерины перед чистокровным жеребцом.

Сначала ей понравился приезжий художник. Нравилось как он смотрел на неё. Так смотрит ребёнок впервые пришедший в храм: с немым восторгом. Но тогда она ещё не видела графа. Как только граф появился, художник сразу словно перестал существовать. Конечно он хорошо рисовал её портреты, но граф прекраснее любой картины.

Он проснулся и ласково её обнял:

- С добрым утром.

- С добрым утром, ваше сиятельство.

- Сейчас я просто Карлос. Ты прекрасна. Хочу получить твой портрет.

- Но художник ушёл вчера.

- Ещё вернётся. От моих предложений не отказываются. Ему некуда идти.

Художник появился в тот же день. Он старался не смотреть ей в глаза, не замечал её улыбок и только поинтересовался:

- Когда синьорита соблаговолит позировать для портрета?

- Да в любой день,-ответила девушка.

- Я бы хотел обсудить с вами сюжет картины,- сказал граф,- вы же понимаете, что я не могу повесить на стене в своём дворце в Мадриде портрет дочери трактирщика. Нужно придумать для Лусинды образ. Что-то из библии или греко-римское.

- Кающаяся Магдалина,-предложил Себастиан.

- Не паясничайте. Я не дам повода раскаиваться из-за встречи со мной.

- Тогда дева Мария.

- С моим бастардом на руках. Не богохульствуйте.

- Юдифь?

- С моей отрубленной головой. Чем я не Олоферн. К чёрту библию. Давайте греко-римское.

- Венера.

- Нет. Она красива как Венера, но Венеру всегда изображают обнажённой, а я ревностный католик и не могу повесить в своём дворце картину с голой красавицей. Моя семья меня не поймёт. Давайте Диану-Артемиду в короткой тунике и с одной обнажённой грудью.

- Левой или правой?