Пальмы, солнце, алый снег

Ну, и что мне все это дает? Да ничего, кроме растущего убеждения: Яков свет Анатольевич – пройдоха еще тот. Ну нет у меня доверия ни к тренингу под названием «Научиться любви», ни тем более к Академии глобализации… Ладно, будем искать дальше.

И я, ломая глаза и потирая быстро уставшую спину, принялась шарить по Сети. Каких только комбинаций не набирала в окошке поиска! «ГВОЗДИЦИН САМОУБИЙСТВО», «ГВОЗДИЦИН ШАРЛАТАНСТВО» и даже – «ГВОЗДИЦИН НЕУПЛАТА НАЛОГОВ…»

Но только, увы, компьютер каждый раз выдавал ответ: «НАЙДЕНО НЕСТРОГОЕ СООТВЕТСТВИЕ». То есть про ГВОЗДИЦИНА ссылки были (выступил на конференции… дал интервью журналу «Профессиональная психология»… принял участие в открытии книжного магазина…), а вот про шарлатанство – ни слова. Прям не психолог – матрешка! Сплошной лак!.. Про меня вон и то в Интернете компромат есть. Фотография с корпоративной вечеринки и подпись: «Пиар-менеджер Алена К. производит попытку стриптиза».

Ну-ка, постойте!.. А кто же под компроматом подписывает полную фамилию?! Ведь и про меня написано: не «Елена Кокорекина», но – «Алена К.»!

И я вбила: «Яков Г. Самоубийство».

Ответ: «Соответствий не найдено».

А если так? «Психолог Я.Г. Самоубийство».

Соответствий не найдено.

«Тренинг. Психолог. Я.А.Г. Самоубийство».

Соответствий не найдено.

Яков Г-н… Да что я все к этому самоубийству привязалась? Введу-ка я просто: «Яков Г-н».

«Найдено одно соответствие».

Ну, мало ли о каком Якове Г-не пишет Интернет. Может быть, это аноним с сайта знакомств. Или скромный автор стихов с соответствующего сайта. Или жертва грабежа из криминальной хроники – о них вроде бы без фамилий пишут.

Но, конечно, надо проверить.

Я в нетерпении кликнула по ссылке.

Интернет выбросил меня на сайт бульварной газеты «Экспресс». И я едва не издала ликующий, но вредный для беременных клич. Потому что название статьи, на которую имелась ссылка, гласило: «В ГИБЕЛИ ДЕВУШКИ ПОВИНЕН ПСИХОЛОГ?»

Тося, официально – генеральный менеджер ресторана

Она вошла в боулинг-клуб ровно в полдень.

Пока скидывала на руки гардеробщику шубку, как заклинание, повторяла: «Походка – от бедра. Глаза – на уровне второго этажа. Спина – прямая. И на него – ни взгляда».

Брючки в обтяжку, свитер с немалым вырезом и сапожки на шпильках заставляли чувствовать себя неуютно. Один из минусов работы – иногда приходится наряжаться в стиле всяких дамочек типа Ярославы.

Тося никак не могла понять: неужели многие женщины искренне тащатся от подобных нарядов? Ведь как неудобно: каблуки скользят, узкие штаны, извините, между ног натирают, а свитерок с вырезом так и норовит сползти чуть не до пупа. А уж накладные ногти – пришлось прицепить и это орудие пытки – это вообще убийство!

Андрей Степанович – как Тося и ожидала – оказался за самым укромным, угловым столиком. Перед ним – чашка кофе и пара коньячных бокалов. Закуски нет, и это хорошо. Глаза – несмотря на утренний час – уже мутноватые.

Ну, наконец-то. Наконец-то она угадала, как поступить. Отправила ему дурацкую, скачанную из Интернета фотокарточку. И этого зануду «пробило». А то уже достал своими мюсли, «Перье» да полной трезвостью.

Тося еще больше, словно породистая кошка, выгнула спину. Аппетитно цокая по прозрачному полу каблуками, проследовала к стойке бара.

Андрея Степановича – будто не видит (а его, если не знать, и не увидишь – затаился в темном углу, будто мышь!).

Изящно уселась в высокое кресло, перекинула ногу за ногу, звонким голоском велела бармену:

– Пожалуйста, «Мохито», мяты – одну веточку, льда – два куска.

«Ну, если тебя и это не проймет!.. Тогда все. Ухожу на пенсию. И уезжаю на Мальдивы».

Она наклонилась над стойкой, сделала вид, что смотрит расположенный в дальнем уголке телевизор.

Туп-туп-туп… За спиной нетвердые – ура! – шаги. В ухо – запах перегара и нервный, срывающийся голос:

– Тосенька… эт-то вы?

Теперь разыграть искреннее удивление:

– Ой, Андрей Степанович? А вы разве не на тренинге?.. Ах, ну да: тренинг же сегодня отменили…

– Н-нет. Я… я… в общем, мне не до того.

Теперь подбавить сочувствия. Но не переборщить. Она сейчас играет стерву, а им сочувствие неведомо.

– Я могу вам помочь?

Голос должен быть достаточно равнодушным. А глаза – наоборот. Многообещающими. Призывными.

– П-помочь? Нет. П-помогать мне не надо. Но, может быть…

Ура! Он волнуется!

– …в-вы не откажетесь с-составить мне к-компанию?

– Вообще-то, я сейчас ухожу. У меня через полчаса массаж.

И теперь надо положить на стойку два стольника – за «Мохито».

– Т-тося, п-пожалуйста…

Теперь можно и осуждения в голос добавить:

– Да вы, Андрей Степанович, пьяны!

Вот и бармен прискакал. Прибрал две сотни (о полтиннике сдачи и не подумал), услужливо предложил:

– Что-нибудь еще, мадемуазель?

– Д-да, – тут же встрял Андрей Степанович. – Ккоктейль для дамы. И к-коньяку – мне.

«А бармен-то, сопляк, меня осуждает! Ну, еще бы: Степановичу – под пятьдесят, мне – особенно с виду – немного за двадцать. Эх, и не объяснишь ведь, что я на работе…»

И Тося, загадочно улыбаясь, обратилась к собеседнику:

– Ну, ладно, Андрей Степанович. Уговорили. Я выпью с вами коктейль. Но только один.