Пальмы в снегу

– Да, но этот все-таки испустил дух, – уточнил Пао. – Мы с проводником нашли его, когда тело еще не остыло.

– Разделывать его собралась куча народу, в конце остались одни кости, – Хакобо глотнул из стакана. – А бивни были высотой вот с эту дверь.

Килиану история показалась жестокой. Он, конечно, охотился на горных коз в Пиренеях, но и представить не мог подобной сцены. Со времен Адама меткий выстрел был призван прервать страдания животного, и он не знал ни одного человека у себя на родине, кто бы наслаждался долгой агонией.

– Это опасно, – покачав головой, произнес он.

– Да уж! – Дик смерил его холодным взглядом. – Однажды на охоте я видел, как слон схватил хоботом одного из черных и со всей дури шмякнул о землю.

– Этого черного потом бы и мать родная не узнала, – загоготал Пао, обнажив кривые зубы.

С Килиана было достаточно. Что за ночь сегодня! После этой ярмарки тщеславия, после взрыва эмоций Хулии, да еще после этих рассказов о жестокости на охоте его первый визит сюда точно станет последним. Спиртное ударило в голову, и он распустил узел галстука.

– Что с тобой? – тихо спросил Хакобо.

– Похоже, на плантации мне уютнее, – пробормотал Килиан, поджигая новую сигарету от окурка.

– Что ты сказал?

– Ничего. Сказал, что пора возвращаться. Ты еще остаешься?

– Хочу переместиться в местечко поживее, – честно ответил Хакобо. – А ты можешь вернуться на плантацию с остальными.

– Да, конечно, – кивнул Килиан, добавив про себя: «Если не буду их раздражать».

Оставшись один, он какое-то время наблюдал за молодыми людьми, играющими в бильярд, пока его внимание не привлекли громкие голоса. Обернувшись, он заметил Эмилио, который о чем-то спорил с грузным чернокожим мужчиной в элегантном костюме. Дженероса пыталась оттащить мужа, но тот не реагировал. Голоса становились громче, и Килиан решил подойти посмотреть, что происходит.

– Какое право имеешь ты говорить такое мне, Густаво?! – орал Эмилио. – Мы много лет дружили с твоим отцом. Я тебя хоть раз обидел?! Я даже живу здесь дольше тебя!

– Ты не понимаешь, Эмилио, – прошипел Густаво; две капли пота скатились с его кустистых бровей по вискам вдоль оправы квадратных очков. – Вы, белые, слишком долго нас использовали! Рано или поздно вам придется уйти!

– Понимаю, это как раз то, о чем мечтает половина здесь присутствующих! Что мы уйдем и оставим вам все, в том числе мой бизнес! Но ты его не получишь, Густаво! Я жизнь положил на то, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. И я никому не позволю себе угрожать!

Дженероса не знала, что делать. Она умоляла мужа уйти и очень обрадовалась, когда подошли Хулия с Мануэлем.

– Никто тебе не угрожает, Эмилио. Но я думал, что ты умнее. Ты никогда не брал в расчет наше положение! – не отступал Густаво.

– Ваше положение?! – проревел Эмилио. – Мне никто никогда не оказывал никаких услуг! Я все сам!

– Папа, хватит! – Хулия схватила отца за руку и наградила обоих спорщиков хлесткими взглядами. – Других и за меньшее наказывали. Что вообще происходит? Ты хочешь, чтобы чертова политика разрушила вашу дружбу? Если так, это пустая трата времени. Ничего здесь не изменится еще многие годы.

Мужчины замолчали, но не извинились; Эмилио наконец позволил жене себя увести.

Мануэль и Килиан проводили Рибаросов до дверей.

– Все хорошо, Хулия? – мягко спросил Мануэль.

– Да, не волнуйся, спасибо. – Она с улыбкой протянула ему руку. – Я отлично провела время в твоем обществе, это была единственная приятная часть вечера. – Заметив гримасу Килиана, она поспешно добавила: – Танцевать с тобой тоже было весьма неплохо. Но лучше мы все-таки пойдем. Боже, как неловко! Мне лучше в казино не появляться несколько ближайших недель.

– Прости, дочка, – повинился Эмилио, – я не смог сдержаться. Дженероса, – повернулся он к жене, – Густаво меня просто взбесил.

– Успокойся, Эмилио, – Дженероса нервно натягивала перчатки. – Я сама постоянно боюсь, что когда-нибудь придется сносить нападки этих неблагодарных!

– Мама, хватит! – оборвала Хулия и повернулась к молодым людям. – Увидимся.

– Надеюсь, что скоро, – ответил Мануэль с грустью. – Доброй ночи, Хулия.

– Какая прелестная девушка, – пробормотал он, протирая стекла очков платком, когда семейство скрылось из виду.

Несколько дней спустя Хулия получила записку из Сампаки. Она гласила: «Хулия, мне очень жаль, что я себя так повел. Надеюсь, ты меня простишь. Больше этого не повторится. Хакобо».

Строчки крутились в голове девушки несколько дней. Она не могла забыть искристые зеленые глаза Хакобо, черные волосы, мускулистую фигуру… она до сих пор испытывала влечение к нему. В конце концов она убедила себя в том, что эти слова что-то да значат, и ее поведение в казино заставило парня понять, что у них еще может быть будущее.