Палочка для Рой

— Есть те, кто шепчутся, что ты можешь стать следующей Тёмной Леди, — наконец сказала Рита.

— Считаете, мне следует? — спросила девочка.

Её удивительно пустые глаза повернулись в направлении Риты, и звучало всё так, словно ответ на вопрос не имел большого значения для неё. Девочка принудила себя улыбнуться, и это выглядело устрашающе, словно кожу натянули на скелет.

— Шучу. Я обычная ученица Хогвартса.

Это было величайшей ложью, которую Рита слышала со времен заявления, что Корнелиус Фадж на самом деле поддерживал магглорожденных. Он использовал это заявление просто как тактику в своей предвыборной кампании, чтобы усесться в министерское кресло; на самом деле он был так же предубеждён, как и любой другой чистокровный.

Сама Рита была полукровкой, и она ненавидела пренебрежение со стороны чистокровных из-за её статуса крови. Сбивание спеси с высокомерных чистокровных всегда приносило чувство мстительного удовлетворения. Вопрос заключался в том, что эта девочка определённо была не обычной ученицей. Как минимум, она была травмирована и точно находилась не в своём уме.

В наихудшем случае, она была как маггловская кукушка(28). Она откладывала яйца в гнезда других видов, и затем позволяла другим птицам растить своих птенцов. Эти птенцы выталкивали детей самой птицы из гнезда, убивая их.

Была ли эта девочка спасительницей или демоном?

Обычно интуиция Риты давала ей ответ, но здесь у неё не было уверенности.

— Выдающаяся ученица, — сказал Флитвик из-за её спины. — Она одна из двух моих лучших.

Он уже говорил это ранее; повторял ли он слова в интересах девочки? Девочки в этом возрасте были эмоционально уязвимы. Рита боялась, что ей придется держать девочку за руку в течение всего интервью.

Как могли они не замечать, что она за монстр?

Это должно было быть очевидно каждому учителю. Они ежедневно видели достаточно учеников, чтобы заполучить бессознательную способность осознавать, что нормально, а эта девочка не была нормальной. Это должно было стать очевидно с того момента, когда она впервые вошла в класс.

Тем не менее, если она попытается предупредить мир, не имея какого-то рода доказательств, то только выставит себя на посмешище. Чистокровные были убеждены, что магглорожденные — не настоящие волшебники. Они тешили себя идеей, что магглорожденные были лишь немногим лучше сквибов.

Сказать им, что выдающаяся магглорожденная — магический гений, и они начнут подвергать сомнению всё остальное сказанное ей, и в данный момент Рита не могла себе такого позволить. Иногда правду следовало выдавать маленькими порциями, чтобы её смогли принять.

Хуже того, семьи людей, которым лекарство от Круциатуса дало надежду, не захотят слушать, что девочка — социопат. Им нужно было верить, что она ангел милосердия, особенный человек.

В любом случае, никто не поверит, что одиннадцатилетняя может быть опасна. Большинство волшебников, как правило, игнорировали всех, кто был неспособен к магии; первогодки Хогвартса еле-еле проходили такой отбор. Тот факт, что девочка убила тролля ножом, будет рассматриваться как нереалистичный, несмотря на то, что Рита слышала о нём от многочисленных источников, включая самого Дамблдора.

Неопределенность терзала её. У неё были все причины написать о девочке апологетическую заметку, в то время как критическая статья доставит Рите массу неприятностей. Тем не менее, её читатели ожидали от неё больше, чем просто штамповка по заказу Министерства.

Её работой было предупреждать общественность.

Девочка пристально смотрела на неё, и, мгновение спустя, её колючий взгляд смягчился.

— Я не опасна, — сказала Эберт. — Ни для кого, кто оставит меня в покое. Люди просто, как правило, боятся всего, чего не понимают... особенно маглорожденных. Боюсь, большая часть слухов обо мне раздута, мягко говоря.

Скрытый смысл был таким, что она опасна для тех, кто решит напасть на неё. Девочка могла высказать свое заявление таким образом, чтобы угрожать самой Рите; и если бы она это сделала, то линия поведения Риты стала бы ясна. Никто не смеет угрожать прессе, и она нашла бы способ протолкнуть историю в печать, даже если бы ей пришлось отправиться к Лавгудам.

Но заявление было безликим, не содержащим в себе угроз. Это была констатация факта.

— Что ты думаешь о чистокровных? — спросила Рита.

— Некоторые из моих лучших друзей — чистокровные, — ответила Эберт. — Я имею некоторое представление о культурных подтекстах, но не считаю, что статус крови так уж много значит на самом деле. Я считаю, что людей следует судить по их характеру и, возможно, по силе их магии.

— По силе их магии? — переспросила Рита.

Эти слова удивили её.

— Никто не рождается с магией, которая сильнее или слабее, чем у кого-то другого, — ответила Эберт. — В волшебном мире магическая сила достигается упорным трудом, умом и практикой. Всё это сами по себе достойные поощрения качества.

— Ты считаешь, что талант не играет роли? — спросила Рита.