Паломино

– Нет, конечно! В четвертый раз это все проходит куда легче. Страшно сказать, но даже из родильной палаты ее не выкатывали на каталке, а она вышла сама! Я чуть с ума не сошел от беспокойства, но врач сказал, все о’кей.

– Ой, у меня при одном только рассказе об этом мурашки по коже забегали. – Как все нерожавшие женщины, Саманта с трепетом относилась к этому, для нее в родах была какая-то мистика.

В обеденный перерыв Сэм и Чарли поехали в роддом. У сияющей Мелли в розовом халате с кружавчиками и в розовых атласных шлепанцах был счастливый, здоровый вид; а на ее руках угнездилась крошечная бело-розовая малютка. Сэм долго не произносила ни слова. Она молча уставилась на маленький сверточек, не сводя глаз с лица девочки.

– Какая она красивая, Мелли! – благоговейно прошептала наконец Сэм, и стоявший позади нее Чарли довольно хохотнул.

– Да, но мы назвали бы ее Самантой, даже если б она не блистала красотой.

Сэм обернулась и сделала грозное лицо. Впрочем, замечание Чарли хотя и снизило торжественность момента, но отвлекло Саманту от грустных мыслей: ее внезапно охватила тоска по тому, чего она была лишена навсегда, – по великому чуду произвести на свет свое дитя. В последнее время ее редко посещали подобные мысли, но сейчас, когда Сэм глядела на новорожденную девочку, ее сердце заныло снова.

– Хочешь ее подержать? – Мелинда никогда еще не выглядела столь очаровательной.

Казалось, из самой глубины ее души исходит спокойное сияние, обволакивавшее драгоценную ношу – малютку, покоившуюся в надежных материнских объятиях.

– Нет-нет, – Сэм покачала головой и присела на край кровати, по-прежнему не сводя глаз с младенца. – Я боюсь ей что-нибудь сломать.

– Ты что! Дети гораздо крепче, чем это кажется. – Матери всегда так говорят. – Ну же… попробуй!

И Мелинда без предупреждения сунула Саманте в руки малышку, которая потянулась, а потом снова свернулась калачиком, и по ее лицу промелькнула улыбка. Малютка крепко спала. Саманта, замирая от нежности, чувствовала тепло ее тельца.

– Какая она крошечная!

– Вовсе нет! – засмеялась Мелли. – Она весит восемь с половиной фунтов!

Однако уже через минуту новорожденная Саманта ощутила прилив голода и с криком проснулась, требуя маму. Сэм-старшая отдала ее Мелинде и поспешила вместе с Чарли на работу, в который раз осознав, сколь многого она в жизни лишена. В такие мгновения бесплодие страшно ее угнетало – наверное, такую же тяжесть она ощущала бы, окажись в ее желудке огромный камень.

Остановившись на пороге своего кабинета, Сэм вдруг о чем-то вспомнила и окликнула Чарли:

– Слушай, значит, ты поедешь со мной?

Он кивнул, улыбнувшись.

– Мне все равно пришлось бы это сделать.

– Почему? – удивилась Саманта.

– Должен же я защитить нашего ковбоя, а то ты его, чего доброго, изнасилуешь!

– Сомневаюсь, что мне это удалось бы, – усмехнулась Саманта, входя в кабинет.

На душе у нее стало чуть полегче, однако тоска, охватившая ее при виде маленького ребенка, в тот день так до конца и не прошла.

– Все готовы? – Чарли, широко улыбаясь, посмотрел на свою команду, потом слегка поклонился провожающим и взмахнул рукой, призывая начать посадку в самолет.

Они летели в Аризону обычным самолетом, но группа оказалась столь многочисленной, что создавалось впечатление, будто все места в первом классе принадлежат им. В состав группы входили семь человек из кинокомпании, а также Сэм, Чарли, два их ассистента, Генри Джонс-Адамс – английский актер – и его друг. Ну, и еще горы чемоданов и оборудования, множество ящиков и коробок. Генри и его приятель взяли с собой собачку, белого карликового пуделя по кличке Джорджи, и Саманта молила бога, чтобы пудель не бросился под ноги лошадям. В противном случае для пуделя все будет кончено… да и съемки скорее всего придется прервать.

Кроме того, в Аризоне их должны были встретить гример и парикмахер, работавшие в Лос-Анджелесе: им предстояло сопровождать группу до конца съемок.

– Как ты думаешь, они ничего из наших вещей не забыли? – нервно прошептал приятель Генри, обращаясь к Саманте.

Она ответила, что беспокоиться совершенно не о чем.

– Но у нас столько багажа! – не успокаивался он.

– Да тут к этому привыкли. Тем более, – Сэм ободряюще улыбнулась, – что мы летим первым классом.