Паломничество к Врагу

Я шагнул к двери и снова остановился. Нет, мне незачем смотреть на это пыльное великолепие. Мне нужна была другая дверь. Неожиданно я услышал приглушенный голос, отдающий, судя по повелительному тону, какие-то распоряжения, и узнал его. Сестренка, Алекса! Жива! Я рванулся было открыть дверь и опять, уже схватившись за ручку, остановился. Нет, не сейчас. Позже! Я вспомнил, что эта комната была гостевой и к ней должна была примыкать небольшая спальня. Так как Нори была гостьей, ее поместили сюда, поэтому ощущение ее присутствия было столь явным. Ну да, аура спящей, все верно! Силы Зла, но я больше не видел дверей, кроме той, что привела меня сюда.

Дверь Фермы. Ну конечно же, это был знак! Я резко повернулся и рванул на себя дверь, из которой только что вышел. Так и есть, за ней уже не было туманного коридора. Ферма выполнила свою работу и оборвала канал связи. Осторожно, стараясь не шуметь, я вошел внутрь спальни, в которой стоял легкий сумрак. Сквозь жалюзи широкого окна едва пробивался солнечный свет, падая на широкую кровать. Измененные Лешу глаза мгновенно подстроились к новому освещению.

Она была здесь. Она лежала на кровати. Усталость не дала ей даже раздеться – она так и заснула в одежде поверх покрывала, прижав колени к груди, положив голову на ладони, как маленький ребенок.

Я тихо опустился в кресло рядом с кроватью, не спуская глаз с ее лица, с разметавшихся по подушке спутанных каштановых волос, с пухлых полуоткрытых губ, из которых вылетало ровное тихое дыхание. Наверное, большинство людей во сне возвращается в детство, сбрасывая возраст словно одежду. Куда только подевалась та надменная гордячка, с которой я познакомился на «Войере». Маленькая уставшая девочка – вот как она выглядела. В своей «сонной невинности» она была просто прекрасна. Я провозгласил бы это вслух, если бы не опасался ее разбудить.

Я все еще не знал, что ее сюда привело, но догадывался, и эта догадка грела мне сердце. И одно я знал абсолютно точно – она сделала правильно, что появилась здесь. То обстоятельство, что о моем появлении дома еще никто не знал, тоже было мне на руку. Я пока не был готов к встрече со своей родней, слишком неожиданно все получилось. Пока не проснется Нори, я мог посидеть и подумать обо всем этом. Так что время сейчас принадлежало только нам двоим.

Я снова обвел знакомую комнату взглядом, наслаждаясь давно забытым чувством полного покоя, а когда опустил взгляд, то заметил, что веки Нори слегка приподняты – она смотрела на меня. Невидимая струнка напряглась во мне до предела. Я еще не подобрал слов, которые хотел бы ей сказать. Но, когда она заговорила, не изменив положения, неразборчивым сонным голосом, я понял, что Нори еще не проснулась, и струнка ослабла:

– Извини меня, Мас, я не смогла этого сказать. Твои старики оказались очаровательными людьми, они так хорошо ко мне отнеслись. Как только узнали, что я прибыла с другой планеты с известиями о тебе, то не стали даже ни о чем расспрашивать, предложили сначала отдохнуть. И я согласилась. У меня язык не повернулся сказать им, что ты погиб, я, наверное, вообще не смогу этого сделать, просто исчезну, как и появилась. Прости меня, и прошу тебя, не снись мне больше, хорошо? Я сделала это с тобой не по своей воле. Я была не в силах его остановить.

Я замер, вслушиваясь в ее тихий голос. Только ли чувство вины заставило преодолеть ее огромное расстояние между планетами, чтобы избавить моих родных от неизвестности о моей судьбе? Нет. Я чувствовал иное. Я видел ее ауру. Сердце ее лучилось зеленым цветом любви, добра, милосердия. И глубокой печали. Я невольно улыбнулся, прощая ей в этот момент все, что следовало простить, в прошлом и будущем, ее вынужденную ложь о себе там, на Ферме. Потому что она не солгала в самом существенном. В своем отношении ко мне, когда произнесла слова любви, на которые я не смог ответить.

– Нори, тебе не о чем беспокоиться.

Порывисто поднявшись с кресла, я пересел на край кровати – левым боком к девушке, спрятав покалеченную правую руку за спину. Но тут она проснулась окончательно и, вскрикнув, резко отстранилась. В глазах мелькнул страх, голос задрожал:

– Мас, так это ты? Ты жив?!

Она не верила своим глазам, для нее мое воскрешение оказалось таким же нежданным, как для меня мое появление в собственном доме. Проклятие, какой я болван, что не учел этого. И, чтобы убедить ее как можно быстрее, что это не сон, я нежно прижал палец к ее губам, не позволив больше сказать ни слова:

– Забудь. Забудь обо всем. Я люблю тебя.

Я наклонился ниже, но, почувствовав, что она напряглась, немедленно замер, не меняя положения. Я ждал, инстинктивно ощущая, что ее внутренняя борьба будет недолгой, и она сдалась обстоятельствам, приняв все так, как есть. Ее тело расслабилось, она глубоко вздохнула, и только тогда я убрал палец с ее губ.

– Мас, – прошептала она, – Мас, как я рада, что ты…

Поцелуй заставил ее умолкнуть. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы передохнуть, она негромко рассмеялась: