Паломничество на Землю (сборник рассказов)

Жил себе на свете один человек, и вдруг навязался ему какой–то неведомый, потусторонний покровитель. Он считал своей обязанностью предупреждать этого человека о всех грозящих ему опасностях: и о том, что в Бирме разобьется самолет, и о том, что в Амстердаме стоит в парке автобус с испорченными тормозами, и о том, что в Нью–Йорке в определенный час кто–то свалится на рельсы метро. Но это, так сказать, теоретические опасности. Чтобы их избежать, достаточно не быть в Бирме, Амстердаме и в нью–йоркском метро. Но есть и другие опасности, избежать которых можно, лишь что–то сделав. А сделав это, подвергаешься новым опасностям, и, чтобы их избежать, опять надо что–то сделать — на сей раз что–нибудь совсем уж бессмысленное. Так и крутится человек с утра до вечера, и все равно его в конце концов чуть не съедает какой–то потусторонний враг его потустороннего защитника (рассказ «Опека»).

В рассказе «Специалист» земная цивилизация вызывает искреннее изумление у пришельцев из чужих миров, потому что она основана на использовании бездушного, подверженного ржавчине металла. В корабле же, подлетающем к Земле, все одушевлено, и весь он — своего рода дружная артель живых существ. Каждое из них обладает индивидуальностью и умеет делать что–то свое, но у них есть свойственная всему живому потребность в дружбе, которая помогает им объединить свои усилия и летать от звезды к звезде. Они входят в великое Галактическое Содружество. Иначе дело обстоит на Земле, где люди все время что–то делят, все время воюют.

Таково на первый взгляд отношение Шекли к цивилизации. Она ничего не дала человеку и, защитив от одних опасностей, поставила перед другими, гораздо более серьезными. Она помогла человеку спастись от природы бегством, тогда как он должен был смело смотреть ей в лицо. И вот он измельчал духом. Он стал суетлив, жаден, глуп — до того глуп, что готовится сам себя уничтожить при помощи заботливо предоставленных цивилизацией ракет. Например, роман Шекли «Путешествие в послезавтра» кончается тем, что американские ракеты по ошибке уничтожили саму Америку…

Рассуждения Шекли подтекстованы возмущением против цивилизации, подмявшей под себя человека и готовой в любой момент его уничтожить. Шекли явно тяготеет к старой традиции «антимашинной утопии». Его рассказы очень легко сопоставимы с такими вещами, как «Эреуон» Самюэля Батлера (1872), «Вести ниоткуда» Уильяма Морриса (1890) и «Машина останавливается» Эдварда Моргана Форстера (1911). Если он чем–то от них отличается, то прежде всего эмоциональностью. Так и кажется — вот сейчас он возьмет кувалду и пойдет крушить машины и механизмы, а металл сбрасывать в море, чтоб никто не вздумал снова построить из него ракеты.

Но почему–то Шекли этого не делает. Он отводит руку от кувалды и принимается рассуждать дальше.

Американская цивилизация таит в себе опасность. Но все же Шекли — за цивилизованного человека. Дикарскую утопию он высмеивает, как только может (он посвящает этому, например, несколько глав в «Путешествии в послезавтра»), и отнюдь не дикаря собирается противопоставить безликой машине. Он знает, что двадцатому веку при всей его механизации не приходится занимать дикарей у других эпох. Своих хватает, обученных всем современным ухваткам.

К тому же Шекли видит спасение человечества в том, что оно вступило в новую фазу — космическую. Героям его, представляющим человечество, нужен космос. И они не едут в космос на телегах и не обрабатывают луну мотыгами. Они тоже связаны с техникой.

Мало этого, сама нестандартность героев Шекли не только укор сегодняшней цивилизации, но и своеобразный двигатель прогресса. Жизнь будет предлагать все новые, невиданные прежде задачи, а в необычных обстоятельствах побеждают нестандартные герои.

Так, значит, все, что говорил нам Шекли об опасностях цивилизации, — пустое? Значит, он попросту затеял с нами игру, условия которой меняет по произволу?

Никоим образом. Опасности, против которых предостерегает Шекли, — действительные опасности. Пороки, о которых он пишет, — действительные пороки. Он только пользуется привилегией художника и фантаста и подчеркивает их, выделяя методом светотени.

Роберт Шекли — никак не враг цивилизации и науки. Он просто при всех условиях стоит за человека. Технику он тоже принимает или отвергает, смотря по тому, служит она человеку или вредит ему. Отсюда его двоякое отношение к роботам и к безликой технике.

Человек должен остаться человеком и в машинном мире. Быть человеком даже больше, чем прежде. Как этого добиться? Почаще вспоминать те времена, когда никаких машин и в помине не было? Почаще выезжать на машине за город и играть там на лирах и кифарах или бандурах и балалайках? Нечто подобное делалось во все века — особенно теми, у кого были машины (или раньше карета) и избыток свободного времени. Для остальных проблема решается по–иному.